— Девятьсот. Как поняли?
— Идите в квадрат "А"!
— Вас понял. Прием! — ответил Дым. Нашел на карте квадрат "А", хотя и без того знал, что это крайний правый фланг воздушных просторов, охраняемых соединением Астахова.
— Слушаю вас,— доложил он Астахову.
— В квадрате "А" курсом сто восемьдесят два идет нарушитель. Сейчас он в двадцати километрах от пункта "М"... Нарушителя посадить, а если станет отстреливаться — сбить.
— Вас понял. Прием!
Все ясно. Не далее как вчера Дым узнал, что зачинщики войны в Корее, раздосадованные неудачами, пытались послать нарушителя в наши воздушные просторы на Дальнем Востоке. Истребители перехватили его и посадили на аэродром.
"Это было где-то далеко... Что ж, если и тут кто-то заблудился, я покажу ему дорогу",— посулил нарушителю Дым, держа курс на юг от пункта "М". Он прикинул направление, скорость и был твердо убежден, что их курсы пересекутся именно там.
Двигатель работал, как часы, высота бодрила и обостряла зрение. Перед Дымом открывались все новые синие горизонты соседнего с квадратом "А" участка. Здесь он никогда не летал.
Поправил кислородную маску, перезарядил пушки, снял с гашетки предохранитель. Как на войне. Не дремать!
Повернул голову влево, увидел конец консоли, и ему показалось, будто самолет едва заметно взмахивает крыльями. Понимал, что это иллюзия, но скорости, на которых машина отдает все, очень любил. Тогда он сливался с машиной, ощущал ее каждым мускулом.
Посмотрел вправо и на белесом фоне неба увидел цель — именно там, где и рассчитывал.
— Вижу нарушителя. Иду на сближение. Прием! — передал Астахову.
Яркого солнца слева не видел. Впереди открывалась даль, сливавшаяся с тонкой синевой моря. Далекая-далекая земля едва заметно плыла назад. Но все это виделось краем сознания. Ум четко фиксировал главное: за нарушителем гнались два истребителя. Вспомнил: цель командующего молчала. А нарушитель уже вел огонь. От его хвоста в сторону преследующих истребителей тянулись разноцветные трассиры. Что делать? Предложить, чтобы шел на посадку? Какое там, когда он изо всех сил отстреливается!
Дым собрался. В доли секунды острым глазом рассчитал свой удар и со стороны солнца по самому краю сферы обстрела хвостовых пулеметов спикировал на противника. В прицеле появился маленький серый силуэт. Он на глазах рос, вышел из рамки первого круга, встал в перекрестие...
"Сам идет в прицел",— мелькнуло у Дыма.
Трассиры хвостовых пулеметов протянулись в его сторону. Дым нажал на гашетку. Самолет задрожал от яростной стрельбы. Нарушитель задымил, свалился на крыло и, кувыркаясь, пошел внив.
Выхватив машину из атаки, Дым огляделся. Внизу, под нарушителем, прошли и свечками взмыли вверх два истребителя. Передал Астахову, что нарушителя сбил и возвращается домой. Горючего было в обрез, и он выбрал самый экономичный режим двигателя. Но и это не помогло. Какое-то время машина шла по инерции, затем ее потянуло на нос.
— Иду без горючего, — доложил он Астахову.
Земля, еще недавно такая далекая, неумолимо приближалась. Тишина даже испугала Дыма.
— Разрешаю катапультироваться,— послышался голос Астахова.
А высота падала и падала. Дошел до двух тысяч метров, еще раз убедился, что до аэродрома ему не дотянуть. Садиться? А где? Под ним, словно море, плыл лес...
Стрелка альтиметра на миг застыла на двух тысячах и пошла дальше влево.
— Катапультируюсь,— глухо выдохнул Дым.— Как поняли?
— Вас понял,— ответил Астахов.
Мысленно попрощался с машиной и вырвал из гнезда шнур шлемофона. Наклонился вперед и внизу справа потянул за ручку. Фонарь словно сорвало с кабины, в лицо ударил ветер. Дым убрал ноги с педалей, всей тяжестью врос в бронеспинку и нажал кнопку...
Из кабины его выбросило, словно пробка выстрелила из бутылки. Кувыркаясь в воздухе, он торопливо отвязался от сиденья, оттолкнул его ногами и дернул за кольцо парашюта. Сильно хлестнуло стропами по голове. Теперь Дым раскачивался под широким куполом и не видел света белого от жгучей боли в левой щеке. В свободном полете, глядя на землю, подумал: "Взлетел на самолете, а возвращаюсь под шелковым куполом. Эх, жизнь!"
Внизу широко стлалась волнистая зелень леса, В высоте справа прошла пара самолетов. Увидели парашютиста, сделали круг. Дым проводил их тоскливым взглядом. Никогда он не был так беспомощен, как сейчас. Понимал, что на его месте так поступил бы каждый летчик. В конце концов, Астахов приказал катапультироваться. Все это верно. Но ведь он, Дым,— командир полка. А коль так, должен был сделать что-то такое, чтобы спасти не только себя, но и машину. Должен был и не сумел...