— Вероятно, работают.— Смирин задумался.— Пока никто не афиширует...
Ахтан открыл чемоданчик, достал зеленую папку, положил перед Смириным.
— Я работаю над темой: "Кровообращение культи". И не собираюсь ни от кого таиться. Ради бога! Мне нужен месяц, чтобы закончить, и я мог бы защищать кандидатскую. Перевод помешал...
Смирин перевернул несколько страниц. На некоторых были цветные снимки микропрепаратов капиллярной системы, причем весьма удачные.
— Коллега, что бы вам взять тему поинтереснее...
Ахтан не дал Смирину договорить:
— Конечно, для авиации моя тема не самая интересная. Но ортопеды за нее ухватятся.— Он потянулся за зеленой папкой, положил ее перед собой.— Коль уж меня оторвали от научной работы для ортопедов, то я поставлю перед командованием кое-какие условия. Для полетов в стратосферу и выше будут конструировать новые машины. Не последнюю роль здесь сыграет врач-конструктор. Понимаете? Самое важное в таких полетах — рабочее место пилота...— Ахтан взял лист бумаги.— Ни один физик не рассчитает скорости движения крови в кровеносной системе человека...
— А кому и зачем это нужно?
Ахтан, подняв брови, молча рисовал трубки различного сечения.
— Физик может вычислить скорость движения жидкости вот в этой либо в той трубке. И только! А применительно к кровеносной системе расчеты сделает человек, глубоко знающий физиологию. Поэтому я решил поступить в воздушную академию на конструкторское отделение.
— Ого, коллега, у вас далеко идущие планы!
— А что ж... Вы только послушайте, как это звучит: врач-авиаконструктор! Уникальная профессия!
Смирин заметил, что Ахтан как-то необычно держит карандаш: указательный палец словно сведен. Поймав его взгляд, Ахтан объяснил:
— Был судебно-медицинским экспертом и как-то уколол палец. Едва не погиб. Действие птомаина — трупного яда...
Задумчиво потирая лоб, Смирин спросил:
— Так каково же ваше амплуа: ортопедия или судебно-медицинская экспертиза?
— Хирургия...
Смирин бросил взгляд на часы, заторопился:
— Нур Петрович, пора отдыхать. Я рано выезжаю на полеты.
— А врачу обязательно ехать?
— Полковому — обязательно...— Смирин провел Ахтана в соседнюю комнату, где стояла койка для дежурного врача.— Ну вот, Вера постелила уже. Отдыхайте...
— Красивая девушка,— сказал Ахтан.
— Уже не один офицер пал жертвой,— ответил Смирин и пожелал коллеге приятных сновидении на новом месте.
3
Из медпункта майор Анутюнов направился в штаб эскадрильи. Зашел в канцелярию. Из класса через легкую фанерную дверь доносился голос Кудлача:
— Вы оторвались от ведущего и спокойно пришли на аэродром. Это в мирное время. А случись такое в боевой обстановке? Трудно сказать, чем бы кончилось. Послушайте, что было со мною. Однажды вылетели мы вдвоем. Ведущий — старший лейтенант Сергейчик, мой командир звена, ведомый — я. Держался я в паре хорошо, внимательно следил за своей задней полусферой. Облака пробили над линией фронта и повернули влево. "Внимание! Атакую "хейнкеля"!" — передал ведущий. Я туда, я сюда — где этот "хейнкель"? А он по левому борту шел бомбить нашу передовую. От первой же очереди пушек Сергейчика "хейнкель" вспыхнул, завалился набок и потянул вниз хвост дыма. Меня поразила точность стрельбы ведущего — такое я видел впервые. И что вы думаете? Совсем недалеко из облака на полном газу вывалился второй "хейнкель". Нас он не видел и сам лез в прицел. Что делать? Я забыл о ведущем. Подвел силуэт цели к перекрестию и нажал гашетку. На правой плоскости выскочили языки пламени. Дал вторую очередь. Пламя охватило весь правый мотор, и "хейнкель" пошел вниз. Я следил, куда он упадет. Вдруг в наушниках слышу: "Левую ногу! Левую! Атакует!" И тут же зеленые трассиры снарядов хлестнули по моей правой плоскости, по фюзеляжу. Полетела обшивка, за спиной что-то затрещало. Левый локоть так обожгло, что подумал — рука отлетела. Самолет камнем к земле, не слушается ручки управления. Я прижался спиной к бронеспинке и вижу: "фоккер" уже выходит из атаки, а в хвост ему зашел Сергейчик. Упал я в боевых порядках наших войск, надолго угодил в госпиталь... Вот что значит не держаться ведущего!
Анутюнов открыл дверь в класс.
— Встать! — скомандовал Кудлач, шагнул к Анутюнову.— Товарищ майор, проводим разбор сегодняшних полетов эскадрильи...
Комэска пробежал глазами по лицам летчиков.
— Здравствуйте, товарищи!
— Драв... лам... товарищ майор!
— Вольно! Садитесь!
Анутюнов увидел на стене таблицу индивидуальной подготовки летчиков, подошел к ней.