— Значит, применил насилие?
— Ух, и полетел же! Где земля, где небо?.. Только ветер в ушах...
Коллеги от души посмеялись. Лущицкий встал, подошел к столу, достал из планшетки общую тетрадь.
— Все прочитал,— совсем другим тоном начал он.— И очень рад за тебя. Ты так глубоко разработал проблему кислородного голодания, что приходится только удивляться. Поздравляю, друже! И знаешь, что мы сделаем?
— Ну что?
— Пошлем твою работу моему учителю — профессору Семенову. Я с ним в переписке. Напишу письмо, попрошу, чтобы прочел. Давай бумагу!
— Посмеется только твой профессор,
— Посмотрим...
Лущицкий сел за стол и начал писать. Николай Иванович уже жалел, что показал ему свою тетрадку. Все было тихо, а теперь пойдут разговоры..,
— Вот так напишем. Взгляни.
Смирин прочел и встал на дыбы:
— Так нельзя. Что человек подумает?
— Ты не знаешь профессора! Это садовник в науке. Всю жизнь помогает молодым. В твоей работе столько нового, смелого и оригинального, что старик просто обрадуется. Дай конверт...
Большого конверта, как ни искали, не нашли. Воспользовались листом миллиметровки. Тетрадь вместе с письмом упаковали, надписали адрес и двинулись на почту, Сдали пакет и на крыльце задержались. Подошел летчик-капитан.
— Сергей Максимович, когда вы будете в барокамере?
— Сейчас иду.
— У тебя испытания? — спросил Смирин.
— Надо еще разок поднять капитана до "потолка".
— И у меня есть один человек...
— Кто это?
— Майор Зверев. После того случая в барокамере я много его тренировал, а сегодня хочу закончить подготовку.
Они направились в барокамеру, договорившись, что "подъем" проведет Лущицкий.
— На третье место сяду я. Давно не был на высоте,— попросился Смирин.— Возьмешь?
— Чего ты там не видел?
— Хочу кое-что проверить.
— Для науки на все согласен.
Пока Лущицкий занимался с капитаном, Николай Иванович позвонил Звереву. Тот не заставил себя ждать. Спросил у Смирина:
— Вы уже здесь? Когда же вы отдыхали?
— Отдохнул.
— Дым рассказывал. Хватило вам...— Что было, то прошло.
Они разговаривали, как добрые друзья. Измерив кровяное давление, Смирин сказал Звереву:
— Я тоже буду подниматься.
— Коллега, прошу сюда! — позвал Смирина к своему столу Сергей Максимович. Повязав ему на руку манжет, тискал резиновую грушу, следил за показаниями прибора.
— Ну-ка, еще разок.
— Забраковать хочешь?
— Кого?
Лущицкий вынул из ушей трубки фонендоскопа, приказал:
— Прошу занять места.
В барокамеру вошли втроем, сели за стол. Смирин проверил свой кислородный прибор. То же проделали и остальные.
Яркий свет, мягкий голубой цвет панели приятно бодрили Смирина. Стальная дверь закрылась, щелкнули замки, и "подъем" начался. Монотонно гудели насосы. За круглым оконцем, в шлемофоне, мерно расхаживал Лущицкий.
Смирин смотрел на стрелку альтиметра и думал, что сразу же после испытаний пойдет к командиру просить отпуск.
— Надеть маски! — приказал Лущицкий.
Стрелка альтиметра настойчиво шла вправо, показывая нараставшую высоту. Сейчас они дышали одним кислородом.
Смирин взял руку Зверева, нашел пульс. Перед ним лежал секундомер. Чего хотел врач, Зверев не знал, однако догадывался, что он сел в барокамеру неспроста. На малых и средних высотах, на которые уже дважды поднимал его Смирин, майор успешно прошел испытания. А теперь, видно, хочет увидеть воочию, как он чувствует себя на большой высоте. И верно, понимает, как это успокаивает и придает веры, когда рядом сидит товарищ, который поможет и словом, и делом.
Дошли до "потолка". Сделали площадку. Каждый подсчитывал свой пульс, заполнял анкету.
Летчикам Лущицкий дал задачу на расчет курса. Первым ответил Зверев, немного погодя — капитан.
— К доктору у меня другой вопрос. Николай Иванович, сколько у человека желудочков Морганьи?
— Три, Сергей Максимович. Может, в рифму прикажешь ответить?
— Не нужно. Будем снижаться,— сказал Лущицкий.
Когда сняли маски, Смирин обтерся платочком, порадовал Зверева:
— У вас, майор, очень устойчивые величины. Это свойственно выносливым летчикам.
Щелкнули замки двери. Выйдя из камеры, Смирин вторично измерил у Зверева кровяное давление.
— Хоть сейчас в космос,— удовлетворенно пожал он на прощание майору руку.
Зверев как на крыльях вылетел из помещения. Смирин проводил его довольным взглядом. Сергей Максимович немного замешкался в барокамере и тоже вскоре вышел на крыльцо, помахав Смирину рукой. Сам Смирин уходил последним.