— В подборе кадров у нас должен быть один принцип: не слова, а дело подавай.— Хмарук тронул фуражку — показалась волна кудрявых волос.— Когда произошел этот случай с Дымом, ни Сорочин, ни хваленый ленинградский специалист пальцем не шевельнули. А Смирин сразу оказался на месте. Там лес, ни полянки, ни дорог... Как он добрался? Его на парашюте сбросил замполит полка. Вот такие врачи нам нужны в авиации.
Командир сидел, погрузившись в размышления. Кавцов молчал и думал: очень верно говорит начальник политотдела.
— Знакомясь с начальниками служб,— продолжал Хмарук,— я спросил у Сорочина, сколько раз он прыгал с парашютом. И что вы думаете? Он на меня так посмотрел, ровно я с Марса свалился...
— Ты говоришь о Смирине так, будто давно его знаешь,— поднял голову Астахов.
— Мы вместе воевали в сорок первом году. Были и под конем, и на коне. Огнем проветрен человек.
— Тогда ты прав,— согласился Астахов.
Хмарук вышел на середину кабинета.
— Поеду в полк Дыма, посмотрю планирование летной подготовки, проверю и политмассовую работу,— сказал и подал руку Кавцову.— Не забывайте нас...
Кавцов одобрительно посмотрел вслед начальнику политотдела.
— Какой человек!..
— Орел! — сказал Астахов.
Кавцов спешил в соседнее соединение. Астахов проводил его и тоже решил побывать на аэродроме одного из своих полков. По дороге заехал домой, осторожно спросил у жены:
— Ты мне что-то говорила насчет Смирина...
— Это врач Дыма? Да-да... Я удивляюсь, как он служит в полку. Никакого такта...
— Откуда ты знаешь?
— Нур Петрович рассказывал...
Астахов круто повернулся и ушел. "Иной раз так и складывается мнение о человеке: один сказал, второй добавил. Верно сегодня говорил Хмарук: кадры надо подбирать только по деловым качествам". И еще подумала "Время есть, загляну-ка к Дыму".
Его встретила медицинская сестра, провела в палату.
— Леонид Иванович! — Астахов обеими руками сжал горячую руку командира полка.— Живой?
— Нам, истребителям, с такой техникой, как у нас, только жить да жить. Грех жаловаться...
— Лежите в четырех стенах и не знаете, кто вас сюда командировал. Я, собственной персоной. Мой грех...
Он с интересом рассматривал загипсованную ногу Дыма, потрогал пальцем металлическое стремя, постучал по гипсу:
— Железобетон!
Дым засмеялся:
— Точно. В самом прямом смысле слова.
В халате командир соединения выглядел неестественно широким и как бы слегка пригорбленным. Он присел в ногах Дыма.
— Может, в госпиталь поедете?
— Смирин сказал, что скоро пойду.
— Почему Смирин?
— Он старший врач полка, ему меня и лечить...
— А Ахтан?
— Будь у меня в полку этот самый Ахтан, не знаю, где я был бы...
— Ну-ну, не стану спорить. Правда, он вылечил мою жену...
— Ахтаны знают, кого лечить. Иначе им нельзя,— сказал Дым.
Астахов помолчал, потом словно спросил самого себя:
— Почему я именно вас послал на перехват?..
— Вам виднее...
— А другой бы справился с задачей?
Командир полка прикинул в уме.
— За нарушителем шла пара истребителей. Правда, далековато...
— А знаете, кто это был? Ваш Кудлач. Алесик поднял его, но с опозданием...
— Степан Степанович! — воскликнул Дым.— То-то я вижу — знакомый почерк. Но от Кудлача нарушитель мог уйти. Отвернул в нейтральную зону — и будь здоров...
— Вот именно!
— А мне было с руки атаковать. Они и ахнуть не успели. Не дал даже подумать, что отвечать, если спросят: "Чего залезли на чужую территорию?"
— Летчикам надо рассказать, как было дело.
— Надо...
Перед самым обедом Ахтан сообщил Дыму:
— К вам хочет зайти жена летчика... этого...
— Просите!
С букетом цветов, с какими-то пакетами вошла Марина.
— Пожалуйста! Рад вам! — сел на койке Дым.
Марина одной рукой обняла его, поцеловала.
— Вы видели Степана?
— Видел...
Она шумно вздохнула, выпрямилась, букет положила на тумбочку, а пакеты — на подоконник.
— Боже! На улице теплынь, все цветет, радуется. И вдруг в небе стрельба...
— А как же иначе...— откликнулся Дым.
— Мы дрожим над каждым младенцем, носим под сердцем, кормим, поим... А экипаж бомбардировщика — это же не один человек...
— Не один.
— И у каждого из них есть мать, отец, дети...
— А у наших летчиков их нет?
— И мой Степан...— Марина с силой прижала руки к груди, словно хотела удержать, не дать пойти в разное сердцу.— Говорила же: поедем вместе, так нет. Квартира ему там нужна... К черту квартиру! Сейчас же еду к Степану!