— Как же так? — спросил спокойно, словно между ними ничего не вровзошло.
Смирин тоже подошел к столу, положил перед Астаховым журнал, раскрыл его.
— Я расскажу, как было. Принял я солдата Корженевича, осмотрел и с диагнозом "грипп" направил в лазарет. Вот записи в журнале, вот направление. В тот же день в лазарете на него была заведена история болезни с предварительным моим диагнозом. Полежал Корженевич три дня, и в истории болезни появилась запись...— Смирин показал Астахову одну запись, ниже — другую.
Командир посмотрел так и этак, покачал головой.
— Написал, что мак посеял. Кто это так?
— Мелко писал Ахтан. Ниже — Сорочин. Они вдвоем поставили диагноз "брюшной тиф" и отвезли Корженевича в госпиталь. Ни Сорочин, ни Ахтан не сказали мне, что додумались до такого диагноза. А ведь я в таком случае должен был провести в полку профилактическую работу. Время, разумеется, было упущено, потом я уехал в отпуск. Совсем недавно, листая журнал, увидел, что Корженевич все еще числится в лазарето. Позвонил туда, мне говорят, что давно отвезли солдата в госпиталь. Посылаем человека, и он привозит бумагу.— Смирин положил перед Астаховым отношение из госпиталя. Астахов прочел отношение, возвратил Смирину.
— Грипп?
— Я направил больного в лазарет с гриппом, и в госпитале он лечился от гриппа. Куда же девался тиф? — спросил Смирин.
— Значит, брюшного тифа не было? — удивился Астахов.
— Сами видите...
— Ничего себе! Выдумали страшную болезнь, отослали человека в госпиталь, не проследили за ним, а теперь ищут виновного? — Астахов помолчал, потом словно похвастался Смирину; — Только вчера мне говорили, что Ахтану, мол, пора присвоить очередное звание. Что вы скажете на этот счет?.
— Откровенно?
— Ну конечно...
— В армии Ахтана нельзя держать ни одного дня!
— Вот как! — Астахов свел брови.— То он пишет научную работу, то он хирург, то терапевт... На словах все хорошо, а на дело...
— Уважая вас как отличного летчика и командира, я позволю себе спросить: каким образом Ахтан попал в наше соединение и поселился в вашем доме?
— Как попал? Прислали, не спросили... Мы уклонились от главного вопроса,— сказал Астахов.— Что же нам делать с Корженевичем?
Смирин посмотрел на Астахова, встретил быстрый взгляд его умных глаз и предложил:
— Надо послать человека к родным Корженевича, а уж там видно будет.
— Это идея,— весело взглянул Астахов на врача и позвонил в полк: — Твердохвалов, пошлите сегодня кого-нибудь па родину Корженевича. Да, первым же поездом.— Не скрывая расположения, он протянул Смирину руку.— Обождем еще два дня...
В коридоре Смирина поджидал Сорочин.
— Что сказал?
— Командир сказал, что это дело состряпали головотяпы,— на ходу бросил Смирин.
Сорочин вовсе пал духом. Толкался в пустом коридоре, с замиранием сердца ждал, что его вот-вот позовет Астахов, пока из окна в конце коридора не увидел, как Астахов садится в машину. Он ожил, спустился по лестнице на первый этаж с намерением поинтересоваться, что ему делать с Ахтаном, пошел к заместителю начальника политотдела подполковнику Михайлову.
У Михайлова уже сидел Твордохпалов.
— А, доктор! Прошу..,— кивнул Михайлов Сорочину.— Присаживайтесь.
По всему было видно, что Сорочин своим вторжением нарушил какой-то разговор. Михайлов выжидательно смотрел на Твердохвалова, но тот медлил, не решался продолжить.
— Что сказал командир? — поинтересовался Михаилов у Сорочина.
— У командира был Смирин,— ответил тот тихо.
— Я послал начальника химической службы на родину Корженевича,— сказал Твердохвалов.— Посмотрим, с чем приедет...
— Правильно сделали,— одобрил Сорочин.
Михайлов думал о своем:
— Интересно, что сказал Смирину командир...
— А что он мог сковать? Будьте уверены, по головке не погладил! — убежденно заявил Твердохвалов.
"Не удастся мне поговорить с Михайловым",— подумал Сорочин.
— Возьмите хотя бы этот случай,— продолжал Твердохвалов.— Смирин направил солдата в госпиталь. Зачем? У вас есть лазарет, пускай бы тут и лечился. А все для того, чтоб самому было поменьше работы. Сбыл с рук. Пусть другие лечат. Солдата два месяца нет в полку, а он и ухом не ведет.
Сорочин слушал Твердохвалова и, хотя сам-то отлично знал, что тот несет чепуху, поддакивал.
Твердохвалов же, почуяв поддержку, гнул свою линию:
— А как перед всеми офицерами Смирин оскорбил замполита Зверева, только что приехавшего в полк! Не так, мол, подошел к врачу, не поклонился.