— Это он может,— вырвалось у Сорочина.
Стукнула дверь — вошел полковник Хмарук. Все встали. Полковник поздоровался, удивленно поомотрел на Михайлова. Тот не понял взгляда, заговорил:
— Есть жалоба на коммуниста Смирина. Видно, придется вызвать на партийную комиссию.
— Кто жалуется?
— Коммунист Твердохвалов,— показал глазами Михайлов.
— И в чем дело?
Михайлов доложил.
— А сам Зверев почему не пожаловался? — взглянул Хмарук на Твердохвалова.
— Зверев у нас человек новый...
— Детский лепет, подполковник. Майор Зверев у нас новый человек? Да он жизнь полка знает лучше, чем иные старожилы. Даже в штабных джунглях неплохо разобрался. — Глаза Хмарука смеялись.— Вот я новый человек действительно. Так вы думаете, что мне можно три короба наговорить, я и поверю?
В кабинете стало тихо. Растерянный Твердохвалов стоял перед Хмаруком и все гуще краснел. За него вступился Михайлов. Он полистал свой блокнот и, как на трибуне, даже взмахнул рукой:
— Не понимаю, почему бы коммунисту Твердохвалову и не прийти к нам с жалобой... Это его право.
— Пусть приходит, когда наладит работу штаба полка.— Хмарук бросил иронический взгляд на Михайлова, но того это не остановило:
— Со Смириным надо разобраться. Зверев сам приходил с жалобой к Матулю.
— Матуль разбирал жалобу?
— Так точно! — ответил Михаилов.
— Зачем же еще и мне ее разбирать, теперь уже в редакции Твердохвалова? Есть логика?
— У коммуниста Твердохвалова заговорила офицерская гордость,— стоял на своем Михайлов.— А возьмите отношение Смирина к больному солдату Корженевичу...
— Я только что был в вашем строевом отделе и считаю делом чести навести там порядок.— Хмарук посмотрел на Твердохвалова.— И вам советовал бы засучить рукава и взяться за работу... И вы, Сорочин, тоже с жалобой?
— Н-нет...
— Слушаете, как оформляется дело на вашего подчиненного? — Хмарук снял фуражку. От него веяло здоровьем, силой.— Вам бы теперь быть в лазарете и разобраться, что за метаморфозы там происходят. Грипп, скажем, превращается в брюшной тиф.— Он хотел что-то добавить, но сдержался, промолчал.— У вас есть вопросы ко мне? — поочередно глядя на Сорочина и Твердохвалова.— Нет? Можете идти.
Оба поторопились выити. Хмарук сел за стол, задумчиво глядя на Михайлова. Вот, извольте видеть, заместитель. Угадай-ка с ходу, на что он способен. Какую пользу он может принести в войсках?
— Вам и заместителю по комсомолу я приказал весь день сегодня работать в полку Дыма. Каким образом вы очутились здееь, в кабинете?
— Утром я ходил в полк... — Михайлов опустил глаза,
— Помните, работник политотдела — не ревизор в части, не гость, он организатор и советчик, идейный руководитель коммунистов и комсомольцев. Вы ежедневно должны быть в войсках. В кабинете вам нечего делать...
— Слушаюсь!
Увидев, как проворно Михайлов собирает со стола бумаги и рассовывает их по ящикам, Хмарук не выдержал:
— Явились сюда разные челобитчики... И вы старательно пишете.
— Они же коммунисты.
— Коммуниста мы ценим по его делам. А этих скоро самих будем вызывать на партийную комиссию. Послушали бы, что о них говорят в полку. Один бегает, кричит, а дело стоит на месте. У другого знаний по специальности кот наплакал. Боюсь, что и вам, подполковник, не миновать парткомиссии.
— Догадываюсь,— ответил Михайлов, запирая стол.
— В кабинетах политотдела не должно оставаться ни одного человека — все в войска! И я еду на полеты в полк.
— Слушаюсь!
24
Астахов приказал Капустину вести первую группу истребителей, Звереву — вторую. Дыма не было, и Астахов дважды летал со Зверевым. Он убедился, что замполит — тактически подготовленный летчик-истребитель и кое в чем не уступит таким асам, как Дым, Капустин, Анутюнов.
На седую от росы траву аэродрома ложились две зеленые дорожки — следы Капустина и Зверева. Капустин рассказывал замполиту, каков будет строй его группы, рассчитывая, что у того возникнет свой план и свой тактический прием.
На сером бетоне рулежной дорожки они остановились.
— Кто у вас ведомый? — спросил Капустин.
— Макаров.
— Как он?
— Два раза летал с ним. Хорошо держится.
— Сделаем так. Взлетайте сразу за мной. Не отрывайтесь.— Капустин взмахнул шлемофоном и пошел вперед.
Основную часть группы Зверева составляла эскадрилья Анутюнова. С нею он особенно любил летать. Замполит остановился перед строем летчиков, указал приблизительный район действий.