— Выйдем на Ятвезь и там получим задачу в воздухе.
— Ясно! — за всех ответил Анутюнов.
— По самолетам! — приказал Зверев и направился к своей тридцать пятой машине.
Группа шла на перехват, упражнение не из сложных, однако то, что он впервые вел так много самолетов, вынуждало быть очень собранным. В голове рождались всевозможные варианты. В том-то и дело, что истребитель всегда действует в необычной обстановке, которая иной раз мгновенно меняется и диктует новый тактический прием.
Подойдя к своей "тридцатипятке", Зверев положил шлемофон на плоскость. Надел белый шелковый подшлемник и увидел Смирина, спешившего из первой эскадрильи.
— Все летчики здоровы,— доложил врач.
— Спасибо, Николай Иванович,— сказал Зверев.— Сегодня веду группу.
— Давно пора водить полки,— облокотился Смирин на плоскость.
— А политико-воспитательная работа?
— Я думаю, что самый лучший воспитательный эффект дает полет в сложных условиях.
— К этому полету надо много готовиться на земле.— Зверев щелкнул на груди замком парашюта, поднялся по лестничке, сел в кабину.
Смирин обернулся к самолету Макарова. Лейтенант тоже одной ногой стоял уже в кабине.
— Как дела, Саша?
— Отлично, товарищ майор. У меня такой ведущий, что только поворачивайся, — глазами показал Макаров на самолет Зверева.
Смиртн окинул взглядом поля, над которыми дремали еще седые туманы. Восток уже был слегка подсвечен, и от этого синий запад потемнел. Глаз поймал подвижную точку: жаворонок неровными толчками набирал высоту. На землю провалилась его серебряная песня.
— Желаю успехов! — помахал Смирин Макарову.
Реактивный гул на стоянках возник неожиданно, будто вырвался из-под земли. Будто гигантская пила вдруг въелась в комель толстого дуба. Гул торжествующе взмыл в небо, потом опал на рулежные дорожки. Дрогнула земля, пробудились сонные дали.
Взлетела группа Капустина. За нею плотным строем — группа Зверева. Когда они легли на курс над далеким лесом, гул двигателей еще чуть слышно дрожал и воздухе, а вскоре и вовсе стих.
Вот тогда-то механики на стоянках и услыхали ровный дружный хор жаворонков. Он падал на поля, на рулежные дорожки, на зеленое поле аэродрома. Из-за горизонта выглянуло солнце, зажгло окна командного пульта, рассыпалось искрами в росных травах.
Группа Зверева шла в район Ятвезя с востока, все время набирая высоту. Лейтенант Макаров держался своего ведущего. Часто поправляя на лице кислородную маску, он вглядывался в далекую землю, уже пробивавшуюся под лучами солнца сквозь утреннюю туманную дымку.
У лейтенанта пела душа при виде множества самолетов, шедших звеньями на фоне синего неба.
Сегодня все для Макарова было необычно: сборы среди ночи, быстрый выезд на аэродром, таинственность задачи. Что они будут делать в такую рань? В каком районе?
Его размышления перебил голос полковника Астахова:
— "Орел — четыре", я — "Терраса". Группа бомбардировщиков идет курсом семьдесят. Не дать прорваться на Ятвезь. Как поняли? Прием!
— Вас понял,— спокойно произнес Зверев,— Иду на Ятвезь. Прием!
"Вот она, задача,— чуть не выкрикнул Макаров.— Теперь понятно, зачем поднята такая группа самолетов".
— Внимание! — предупредил Зверев.
Строй самолетов, равнявшийся до того в свободном полете на правофлангового, стал, казалось, еще более тесным.
— Разворот влево,— скомандовал Зверев.
И когда вся группа развернулась, Макаров, оказавшийся на крайнем правом фланге, увидел за блестящей извилистой лентой реки на фоне леса несколько грузных силуэтов. Они, бомбардировщики"!
Зверев тоже не дремал.
— "Терраса" цель вижу,— передал он на командный пункт.— Как поняли? Прием!
— Атакуйте! — приказал Астахов.
Бомбардировщики шли плотным строем, держа курс на Ятвезь. Казалось, никакой силе не нарушить этого строя.
У Макарова по телу прошел холодок. Он еще крепче сжал ручку управления.
— "Орел — двадцать один", восьмеркой самолетов сковать истребителей противника! — приказал Зверев Анутюнову, и командир эскадрильи тут же повернул два звена влево.
"Значит, прикрытие,— промелькнуло в голове у Макарова.— Где же оно?" И только проследив, полет группы Анутюнова, он увидел повыше бомбардировщиков и чуть в стороне едва заметные точки, поблескивавшие на солнце. "Ну и глаз у Зверева!" — подумал с восхищением.
— Внимание! Атакуем ведущего и правое крыло бомбардировщиков,— скомандовал Зверев и первым устремился вниз.
Макаров от огромной перегрузки врос в бронеспинку и только диву давался, как быстро увеличивались, росли черные силуэты бомбардировщиков. Зрение настолько обострилось, что он отчетливо различил стволы пушек на хребтах самолетов "противника".