По выстрелам танковых пушек Смирин определил, где были наши и где засели немцы.
На все это ушло несколько минут. Набрав воды, Смирин бросился назад. Схватил черную от мазута руку Васина — она была холодна. Шатаясь, подошел к срезанной снарядом сосенке, пальцем размазал светлую, как слеза, каплю смолы, выступившую на срезе. Ощутил на душе гнетущую пустоту.
— Возьмите себя в руки,— сказал Эскин.
Подошла машина, в нее снесли раненых, и Ивин поехал в госпиталь.
Вскоре в воздухе послышался гул. Он нарастал, глушил все остальные звуки. Вот уже не слышно стрельбы пушек. Все гудит и содрогается. Смирин посмотрел вверх.
Строем, грузно, как на параде, девятками плыли самолеты. Одна девятка, вторая, третья, четвертая... На тупо обрубленных желтоватых крыльях отчетливо видны черные кресты.
— Ложись! — не своим голосом крикнул Эскин и сам дополз, скатился в ров.
Пронзительный свист разрезал вовдух, придавил к земле, и Смирин, весь во власти страха, обхватил руками голову.
Рвануло близко. Земля раз, и другой, и третий подбросила Смирина. Горячий воздух ударил в лицо. Он увидел, как в самой верхушке разрыва, взметнувшегося на берегу речки, промелькнуло, переворачиваясь, огромное, вырванное с корнями дерево. Смирин сел.
— В овраг! — крикнул санинструктор.
Смирин, а за ним и Эскин побежали к оврагу. Они были уже у самого обрыва, когда над головою снова послышался тот самый свист...
...Ночь. Желтый месяц заглядывает в овраг. Смирин через силу раскрыл глаза. Показалось, будто сиплый голос немца приказал поднять руки и выбираться наверх.
Стало больно и обидно: так нелепо, без борьбы попасть врагу в руки. Смирин провел ладонью по влажному ремню, нащупал кобуру. Сжал ручку пистолета, прислушался. Вокруг тихо, как в могиле.
Глянул вверх. На размытом небе высыпали бледные звезды. Далекие и холодные. Справа темнел высокий обрыв. На самом его краешке прилепилась молоденькая березка. По левую руку на покатом склоне проступали кусты.
Смирин внимательно рассматривал все вокруг, но веки вдруг налились тяжестью, и он закрыл глаза. Какое-то время не то спал, не то дремал. От смутной догадки вздрогнул всем телом: "Это мне показалось, что окликал немец".
Перевернулся на другой бок и услышал свой собственна тяжкий стон. Сжал зубы, полежал еще немного без движения, собрался с силами и попробовал сесть.
Голова, тяжелая, будто свинцом налитая, не слушалась, его водило в стороны, а спины он вообще не чувствовал, словно ее и не было. В глазах вспыхнули, заходили переливами яркие радужные круги, и щека, медленно опустившись, коснулась холодной, в росе травы. Ужасающая слабость разлилась по всему телу. Нахлынуло тоскливое чувство беспомощности и бессилия. Тяжело дыша Смирин повернулся и сел. Потом встал на колени. Постепенно осознавал, где он находится, начинал воспринимать окружающее. Неподалеку валялся ящик аптечного комплекта с оборванной лямкой. Он вцепился руками в крышку ящика, подтянулся и встал. Повело в сторону, но кое-как удержался на ногах. Брел, переломившись пополам, почти касаясь руками земли. Под руку попало что-то холодное, влажное от росы. Ощупал... Лицо! Человеческое лицо. Как от огня, отдернул руку. Всмотрелся хорошенько. Лицо черное, словно обугленное. Эскин!..
Выбивая крупную дрожь зубами, Смирин отступил в сторону. В ознобе подошел к высокому обрыву, уцепился за кустики. Из-под ног покатились камни, но он из последних сил выбрался наверх. Перевел дыхание. Наверху было куда теплее, чем там, на дне оврага.
Силы опять оставили его, он упал на росистый вереск под березкой. Сквозь ее листву цедился мертвый свет месяца. В воздухе стоял кислый запах сгоревшего тола, от которого кружилась голова.
Он лежал на спине и смотрел ввысь. Небо время от времени озаряли малиновые сполохи. Это привело его в чувство. Сел, плечом привалился к комлю березки.
"Где сейчас наши?" — задал себе вопрос и в это самое время увидел, что по шоссе, до которого было не больше километра, с зажженными фарами идут машины. Без раздумий поднялся и, опасливо оглядываясь на черный овраг, двинулся полевыми дорогами на восток. Утром подъехал с обозниками пехотного полка, которые со вчерашнего дня догоняли свою роту. От них услыхал, что военный городок, где он служил, немцы захватили и продвинулись дальше.
Назавтра Смирин был в лесу, подступавшем вплотную к военному городку. Здесь и встретил Аникина — бородатого печника, обслуживавшего казармы и дома командиров.
— Где наши семьи?