Удалившись от берега, мы повернули на север и вечером пересекли Ливерпульский залив. Дизели вибрировали, лодка подрагивала, словно живое существо, разрезая узким носом водную гладь между островом Мэн и заливом Солуэй-Ферт.
Мы снова были в море и снова были моряками. Воодушевленные этим, принялись нести вахту, как будто и не было этих безмятежных восьми недель, проведенных в Барроу-ин-Фернесс.
Впереди нас ждали нелегкие времена. Предстояли три месяца интенсивных занятий и затем плавание вместе с начальником боевой подготовки, под его неусыпным контролем. Подводная лодка станет за это время послушным орудием в наших руках: она будет погружаться и всплывать, посылать снаряды и торпеды в нужное время и в нужном направлении, повинуясь легкому движению наших пальцев.
Солнце закатилось. Справа на траверзе был мыс Голуэй. К тому времени, когда мы покинули Ирландское море, над горизонтом сгустилась ночная тьма. Мы смотрели на восток, туда, где должно было взойти солнце, глазами вчерашних школьников, готовящихся к новой взрослой жизни, и сердца наши были преисполнены надеждой.
Глава 5
Большие караваны судов, курсировавших в заливе Клайд, выходили из портового города Гринок и, минуя ряд буев, проходили через расселину в Кембрийских горах. Достигнув острова Бьют, они сворачивали на юг и двигались вдоль побережья графства Эршир. В этих водах было несколько участков, где проводились учения подводных лодок. Именно здесь, между островами Бьют, Кинтайр и Арран, мы проходили боевую подготовку в ноябре 1942 года. Этот район носил название Инчмарнокские воды.
В заливе Клайд обычно было холодно и туманно. С запада, со стороны Атлантического океана, приходили колючие дожди, и сильный ветер гнал по темной воде миллионы светлых барашков. Иногда по утрам небо прояснялось. В такую погоду мы, после плотного завтрака и горячего кофе, плыли вниз по течению реки, улыбаясь наступившему дню и горя желанием поскорее начать занятия.
Эти тихие воды, куда не заплывали корабли, были по-своему прекрасны. Можно было часами смотреть на водную гладь, в которой отражался багрянец заката, на горы, чернеющие вдалеке, на редкие огни на их склонах. Мы были оторваны от мира. Иногда работа продолжалась до глубокой ночи и приходилось бросать якорь в одной из тихих бухт близ пустынного каменистого берега, поросшего вереском.
Постепенно мы совершенствовали свои навыки. Провели тщательные испытания лодки. Погружались на глубину 450 футов и просили экипаж эсминца бросить неподалеку глубинную бомбу, часами патрулировали прибрежные воды, сверяя теорию с практикой. Теперь лодка была наша. Гражданские покинули ее, захватив с собой чек на 350 тысяч фунтов стерлингов, подписанный командиром от имени адмиралтейства. Мы должны были позаботиться о том, чтобы деньги налогоплательщиков не пропали даром.
Залив Лох-Лонг узкой серебристой лентой тянулся среди холмов до тихого поселка Аррокар. Мы поставили лодку на прикол у старого деревянного причала и пошли в местную гостиницу, чтобы немного выпить. На западе купалась в лучах солнца вершина горы Кобблер. Усевшись за стол, подняли бокалы с пивом, и показалось, что мир вокруг нас замер. Позднее мы узнали, что такие чудные моменты чрезвычайно кратковременны, и усвоили привычку не растягивать удовольствие. Но тогда, в той шотландской деревне, мы расслабились и не спеша тянули пиво. На следующий день предстояли учебные торпедные стрельбы, и мы, наслаждаясь тишиной и задушевной беседой, засиделись допоздна.
Раннее утро. Наша подлодка на всех парах мчится по заливу. Местами он очень узкий, и отражение нависших над его берегами холмов смыкается на его поверхности. Перед полигоном замедляем ход, разворачиваемся и занимаем позицию для торпедной стрельбы. Торпедный полигон обозначен буями. Наши стрелки проверят торпедные аппараты и дадут возможность новым торпедам проявить себя. Рядом с нами стоит мотобот, с него нам дадут команду к началу стрельб. В конце полигона расположилось небольшое рыболовецкое судно. Наблюдатели на нем ожидают наших торпед, боевые зарядные отделения которых заполнены не тринитротолуолом, а водой. У края поросшего травой крутого берега живописная березовая рощица. То и дело из воды выпрыгивают рыбины. Но нам не до красот - мы ждем сигнала. Момент весьма ответственный. Внизу, в торпедном отсеке, наши специалисты настраивают приборы, которые зафиксируют все необходимые показатели. Нас эти проблемы мало беспокоят. Лично я должен обеспечить позицию для торпедной атаки, а затем могу спокойно курить на мостике и ждать резкого толчка, свидетельствующего о торпедном залпе. Моряки на мотоботе зашевелились. Мы по-приятельски улыбаемся им. В нас живет чувство морского товарищества.
Учения начались. Лодка вздрагивает, и первая торпеда уходит к цели, оставляя за собой след из воздушных пузырьков. Следы трех первых торпед исчезают в серой дымке. Четвертая торпеда неожиданно привлекает наше внимание: она резко отклоняется вправо, подпрыгивает, словно веселый дельфин, выскакивает на берег и, сметая все на своем пути, исчезает в зарослях папоротника. В воздух поднимается тонкая струйка дыма, ноздри щекочет запах горячего масла. Мотобот немедленно отъезжает, чтобы разыскать беглянку. Этот случай с блудной торпедой ничуть не огорчил нас, напротив, он нас позабавил и показал, что мы отнюдь не всесильны. Специалисты кусают ногти и качают головой. Бледное солнце по невысокой дуге крадется на юг. На берегу среди деревьев видны развалины небольшого каменного здания.
Аррокар. С этой деревушкой связано много воспоминаний. Однажды местные добродетельные матроны решили организовать для нас танцы. Однако большинство наших парней не торопились в танцзал - спокойно допивали пиво в гостинице. Те же немногие, что пришли вовремя, забрались на сцену к музыкантам и затянули песню о нашей подводной лодке, не обращая внимания на стоящих у стен девушек и гневные взгляды их матерей.
Я с одним приятелем даже поднялся на гору Кобблер. Мы вышли из гостиницы после обеда и зашагали по пологому склону, заросшему вереском. Наша лодка, стоящая на якоре в середине залива, по мере того, как мы поднимались, становилась все меньше и меньше. Одолев первый холм, мы прямо перед собой увидели вершину - огромную каменную скалу, уходящую в небо. День клонился к вечеру, и мы торопливо зашагали вверх. Становилось прохладно. Для столь серьезного восхождения одежда наша - серые фланелевые брюки и бушлаты с жестким воротником - была слишком легкой.
Мы достигли вершины, когда солнце уже уходило за горизонт. Подошли к краю утеса и далеко внизу увидели залив и мерцающие якорные огни нашей лодки. Сильный ветер обжигал нам лица дыханием Арктики. Стало совсем темно, и мы поспешили вниз.
Через час, измученные, продрогшие, полупьяные от кислорода, по довольные, мы столкнулись с компанией веселых мужчин и женщин, которые расположились на ночь у подножия горы. Завязалась оживленная беседа. Они оказались членами альпинистского клуба из Глазго и на рассвете собирались начать восхождение на гору Кобблер. Мы посмотрели на них с удивлением, но так и не решились сказать, что в своей легкой униформе недавно стояли на вершине, для покорения которой они пожертвовали своим коротким отпуском и запаслись картами, теплой обувью, веревками, болтами с крючьями и прочим снаряжением. Попрощавшись, мы спустились на дорогу и с трудом преодолели последние мили до залива. На лодке нас встретили без особого энтузиазма. Наши товарищи удивленно поднимали брови и поглядывали на нас как на чокнутых. Мы же сохраняли гордый вид и с большим удовольствием потягивали свое виски.