– А сможешь ли сам-то без родительской помощи? Хватит ли средств, чтобы обустроиться, да наладить своё дело? – усомнился Фёдор Сизов.
Роман твёрдо ответил, что по-другому жить он и никогда не рассчитывал. Всегда мечтал иметь своё единоличное хозяйство. Видя упорство зятя, бывший станичный атаман вздохнул. Жалко ему было отпускать такого работника, но в то же время подумал: «Пусть попробует! Обломает зубы, сам придёт». И отпустил их с Ульяной на вольное житьё.
Федорахин, уже побывавший в Харбине, разыскал там своего бывшего командира Кряжева, который уже весьма успешно развивал здесь своё фермерское хозяйство. Заработав денег, ночь и день трудясь на лесопильнях, Семен Тимофеевич купил молочную ферму. А когда часть золотого запаса вложил Роман, они прикупили ещё пару ферм, и таким образом стали компаньонами и заработали еще успешней. На другую часть подарка старого вахмистра Федорахин выстроил на окраине Харбина добротный пятистенок с баней и конюшней. Вскоре Ульяна родила сына, которого, помня о друге, Роман назвал Фёдором.
Работать, как уже было написано выше, Роман умел и любил. Из-за постоянных трудов редко у него выпадала свободная минутка, а поэтому он нечасто встречался со старыми друзьями, хотя они иногда навещали его. Вот и сейчас приехал Фарид Валинуров, работавший извозчиком в кооперативе, созданном генералом Пепеляевым.
– Наш генерал снова в поход собирается! Нас зовёт и плату хорошую обещает!
– Генерал всё никак не угомонится! Он ещё не понял, что мы проиграли! Хочешь, я тебе на карте покажу, где эта Якутия? Иди, если сгинуть захотел! Я – спасибо, навоевался! У меня уж вон второй ребёнок скоро родится!
– Нет, что ты, Роман, я такого же мнения! – поспешил заверить Валинуров.
– То-то. Я вот думаю, как бы нам ещё дальше вслед за Книжником драпать не пришлось. Чем чёрт не шутит! Пришли в Забайкалье советы, придут и сюда! Видишь ли, Фарид, победителей не судят, а побеждённых… – Роман не нашёлся, что сказать дальше.
Но он ошибался. Победителей судили, причём не только та власть, за которую они воевали, их судила сама жизнь! В том числе не ушли от возмездия за свои кровавые деяния и алапаевские комиссары. Приговорён был к расстрелу печально известной «тройкой» комиссар делового совета, тот самый А.А. Смольников, возглавивший когорту палачей, убивших членов дома Романовых и сбросивших несчастных живыми в шахту. В 1933 году умер от рака желудка чекист Н.П. Говырин. Такая же мучительная смерть унесла жизнь военного комиссара С.А. Павлова. Сгинул в лагерях советского ГУЛАГа комиссар юстиции Е.А. Соловьёв. За убийство священника Удинцева у комиссара по административным делам В.А. Спиридонова кто-то из местных жителей убил мать. Преступление так и осталось нераскрытым… Всю дальнейшую жизнь его преследовали неудачи: когда он вернулся домой по окончании гражданской войны, односельчане сожгли у него дом. После строительства нового кто-то ему подбросил записку: «Не стройся, все равно сожжём!» После этого бывший комиссар вынужден был уехать из родного посёлка. Также не повезло ему и с сыном, на что он жаловался местному краеведу И.А. Корюкину: сын Спиридонова, будучи подростком, застрелил по неосторожности своего приятеля, впоследствии стал пьяницей и замёрз по пьяному делу.
Что касается ещё одного героя этого романа, оставленного в Алапаевских лесах, то кое-что известно и о его судьбе. Ничего не смог сделать подпоручик Василий Толмачёв с лесной мужицкой вольницей. Не подчинялись они ни красным, ни белым, не захотели слушать и приказы антибольшевистского подполья. При первом же вступлении в дело регулярных частей Красной армии войско зелёных разбежалось. Самому Василию Андреевичу удалось скрыться…
А брошенному со своим подразделением в сибирских лесах Ивану Обухову пришлось сдаться красным партизанам. Погоны он свои не снял, но его, офицера, оставили в живых. Возможно, повлияло то, что солдаты его роты стояли за своего командира горой… Впоследствии он командовал учебной ротой, а потом и батальоном в Красной армии. До 1929 года он жил с семьей в Казахстане, в городе Чимкенте[73]. А в 1929-м его этапировали в Алапаевск и расстреляли за работу в белой контрразведке. Его младший брат Илларион Обухов, служивший у красных, в начале 1920-х годов возглавлял Алапаевскую милицию, но был уволен за пьянство. Похоже, он понял со временем, от чего его пытался предостеречь старший брат…