«Я всегда слышу «ударь меня по лицу», когда ты говоришь, но обычно это подтекст.»
—… и вам нужен был кто-то, чтобы вытащить вас отсюда. Мы согласились сделать это только потому, что я кое-кому задолжала, хотя, конечно, и деньги нам тоже были нужны. Но знаете что? Теперь я об этом жалею. Жаль, что я не могу просто дать вам парашют и вышвырнуть вон. Или даже вышвырнуть вас без него. Раз это невозможно, запомните следующее: в ваших собственных интересах вести себя хорошо. И я хочу это хорошенько подчеркнуть, потому что если вы не будете выполнять мои чётко сформулированные требования, то окажетесь в большей беде, чем можете себе представить. Через минуту я пришлю Артура с чашкой чая. Вы возьмёте эту чашку, выпьете её, будете любезны и поблагодарите стюарда. А потом извинитесь. Мне все равно, искреннее вы это сделаете или нет, потому что вы производите впечатление достаточно хорошего актёра. Что мне действительно надо, так это то, чтобы Артур вам поверил. Я не хочу, чтобы он оставался грустным и подавленным до конца полёта. Режим Артура по умолчанию жизнерадостный и дружелюбный, и ваша задача восстановить его после столь мастерски произведённого отключения.
Каролин наклонилась ближе, её взгляд сверлил Шерлока.
— Мы поняли друг друга, мистер Сигерсон?
— Да, миссис Напп-Шаппи, — ответил он хриплым голосом, против своей воли. Шерлок действительно пожалел о резких словах в адрес Артура, поскольку они были вызваны гневом и разочарованием, которые он испытывал из-за собственных неудач. Тем не менее, обычно он не позволял, чтобы к нему обращались подобным образом. В обычной ситуации Шерлок дал бы ей сокрушительный отпор за её наглость и безжалостно извлёк бы на свет всю её подноготную, чтобы подтвердить свой авторитет. Но он чувствовал, что у него не осталось для этого ни сил, ни желания. Она была права. Он был высокомерным придурком большую часть времени, оскорблял людей, рассказывая миру о том, какими их видел. Тех немногих друзей, которые у него были, он оттолкнул от себя. Они считали его мёртвым. Может быть, они всё ещё оплакивали его, но, вероятнее всего, справлялись и без него. И разве им не было бы лучше, если бы он не присутствовал в их жизни? Да, он был холоден, жесток, безжалостен. Он убивал людей и, скорее всего, убьёт ещё не раз. У него хорошо получалось.
Шерлок сглотнул комок, внезапно застрявший в горле.
— Я… начал он, и ему пришлось откашляться, прежде чем продолжить, ненавидя эмоции, которые Каролин сумела пробудить в нем. — Я бы с удовольствием выпил чаю, — выдавил он.
Она отстранилась и резким жестом поправила жилет.
— Хорошо. С молоком и сахаром?
— Только с молоком.
— Сейчас сделаем, — бодро сказала Каролин и зашагала прочь.
Шерлок прерывисто вздохнул и провел дрожащей рукой по волосам. Боже милостивый, да что же с ним такое? Она ведь не сказала ему ничего нового, не так ли? Правда, он не привык быть на другой стороне баррикад, а ее слова были довольно неплохой дедукцией. И можно было бы объяснить душевное смятение крайне истощённым состоянием, но, скорее, то было мрачное осознание перспективы провести остаток своей жизни в одиночестве. Некоторое время назад, до роковой встречи в лаборатории Бартса, он бы не испугался такой перспективы. Но теперь, когда он знал, как ценны могут быть дружба и товарищеские отношения, мысль о том, что они никогда не вернутся, жутко пугала его.
Господи, ему действительно нужен был этот перерыв, иначе он прибыл бы в Санкт-Петербург эмоционально разбитым, неспособным дистанцироваться и работать так эффективно, как он мог. Пытаясь вернуть себе самообладание, он выпрямился, поправляя ремень безопасности, чтобы устроиться поудобнее.
Он услышал, как приближаются неуверенные шаги, сопровождаемые запахом Эрл Грея. Чтобы показать свою добрую волю, Шерлок разложил столик, и через мгновение на него была поставлена дымящаяся чашка на сверкающем блюдце. В комплекте шли ложка и две маленькие порции молока.
— Чашка, — услужливо подсказал Артур, указывая на напиток и отступая назад. Выражение лица его было слегка выжидающим, но, в остальном, нечитаемым, что, несомненно, было для него подвигом.
Шерлок вопросительно поднял бровь.
— Чашка?
Артур пожал плечами.
— Вообще-то я должен был сказать: «Вот ваша чашка прекрасного горячего чая, сэр». Но некоторое время назад Мартин сообщил мне, что чай, который я ему принёс, не был ни прекрасным, ни горячим. Он даже не был уверен, что это на самом деле чай. Так что… Я просто скажу «чашка», чтобы предотвратить любые разочарования.
— О, — произнёс Шерлок и потянулся за молоком. Он вылил его в чашку и размешал, прежде чем осторожно сделать глоток. — Это… разумный вариант, — кивнул он, одарив стюарда, как он надеялся, довольно искренней улыбкой. — А чай очень вкусный. На вкус он как настоящий чай и даже горячий.
Артур гордо улыбнулся.
— Видите, я могу управляться с микроволновой печью, — сообщил он. Склонив голову набок, он задумчиво смотрел на Шерлока.
— Совершенно верно, — согласился Шерлок.
— Ух ты, — выдохнул Артур. — Вы считаете, что я справился? Никто никогда мне этого не говорил. Обычно, я дурачок.
Сделав ещё один глоток, Шерлок поставил чашку на стол и повернулся к нему лицом. Образ серой церкви и покосившихся, покрытых лишайником надгробий, торчащих из ярко-зеленого дёрна, мелькнул у него в голове. На усыпальнице сидела маленькая фигурка в самой уродливой зелёной куртке из всех существующих (которую следовало гуманно уничтожить в ходе эксперименте давным-давно).
«Веселье тебе не к лицу. Лёд привычнее».
Тогда тоже требовалось извинение, и, как и сейчас, он чувствовал себя не в своей тарелке. Обычно он этого не делал. Если ему когда-нибудь удастся вернуться и снова встретиться с Джоном лицом к лицу, придётся долго извиняться, надеясь, вопреки всему, что его простят.
— Ты не дурачок, Артур. Мне очень жаль, что я назвал тебя идиотом и наговорил много неприятных вещей. Мне не следовало делать это. Надеюсь, ты меня простишь.
Артур снова пожал плечами и улыбнулся ему.
— Да, конечно. Кстати, именно это сказала мама, когда я ей объяснил, что произошло.
«Единственный человек, которому позволено сказать тебе прямо в лицо, что ты идиот, это не какой-то надменный мерзавец, а я!». Это её слова, а не мои.
— О, она назвала меня ещё хуже, — заявил Шерлок, и Артур глубокомысленно кивнул.
— Да, я знаю. В этом смысле она довольно изобретательна. Вы бы слышали, как она называет папу, когда им надо поговорить друг с другом, или Мартина, когда он запарывает очередной взлёт.
— Так… ты принимаешь мои извинения? — спросил Шерлок с несвойственной ему неуверенностью.
— Конечно. Мама перепугала вас до того, что вы извинились, не так ли? Она угрожала вышвырнуть из самолета? Это обычно срабатывает, потому что звучит довольно убедительно.
На языке у Шерлока вертелось отрицание, но он решил придерживаться правды, поскольку устал притворяться.
— Я не столько испугался, сколько взглянул на себя со стороны. Я… Мне не понравилось то, что я увидел, и ещё больше мне не понравилось слушать то, что увидела она, и то, что она не побоялась показать мне в мельчайших подробностях. Она довольно грозная [7] женщина, твоя мать.
Про себя Шерлок подумал, не в родстве ли Каролин каким-либо образом с миссис Хадсон.
— О да, она великолепна, не так ли? Да, и я забыл спросить. Может быть, вы хотите печенья к чаю? Боюсь, что у нас больше нет пирожных с кремом, потому что шкипер использовал их в прошлом году, чтобы сделать рождественский пудинг для меня, но, я думаю, у нас осталось песочное печенье. Хотите, посмотрю? Дугласу его досталось очень много, когда он отдал этому парню из Инвернесса дегу[8], которых он получил от другого парня из Сантьяго в обмен на шапочки для сауны, которые Иван дал ему за вино из Италии. О, я хотел одну из этих шляп. Они были сделаны из войлока и очень тёплые, и одна из них была с очками, пришитыми как на настоящем шлеме авиатора. Но Дуглас сказал, что они все ему понадобятся, когда мы поедем в Чили. Так что теперь у нас есть куча песочного печенья. — Хотите немного? Настоящее шотландское песочное печенье.