Воскресенье, Троицын день. После скверного сна — мне снился всякий бред — я встал с постели в девять часов. Чувствовал я себя лучше, чем накануне. Вот теперь бы поработать, думал я и злился, что назначил встречу на такое время — одиннадцать утра, совершенно забыв, как это ни странно, о своих обязательствах и планах. Вот до чего Лоос заморочил мне голову. Мысль о нем вызывала у меня досаду. Со мной произошло то, что нередко происходит при случайной связи: разгоряченный вином и желанием, на час-другой я отгораживаюсь от мира, потому что моей ноги коснулась нога незнакомой женщины, а проснувшись утром, вздрагиваю от испуга и отвращения.
Но все опять изменилось, когда я под молочного цвета небом неторопливо спускался в «Бельвю». Я заметил, что радуюсь этому. Мое намерение провести там всего полчаса сменилось желанием пообедать вместе с Лоосом, побыть с ним подольше. Я сел за наш столик на террасе. Было уже почти одиннадцать, а Лоос все не появлялся. Окно его комнаты было открыто — это показывало, что он уже встал. Я заказал «кампари». Лоос заставлял себя ждать, а я пока что протирал очки. Время от времени я окидывал взглядом желтоватый фасад отеля: в окне не замечалось никакого движения. Возможно, он пошел прогуляться. Кельнер начал накрывать на стол — другой кельнер, не тот, что был здесь два предыдущих вечера. Через полчаса я заглянул в ресторан: Лоос ведь мог и забыть, где мы условились встретиться. В ресторане его не было. Я вернулся на террасу. Когда я подошел к моему столику, бокал уже убрали. «Стол, к сожалению, заказан с двенадцати часов», — сказал кельнер. «На двоих?» — спросил я. Он раздраженно кивнул. Я сказал, что один из этих двоих — я, настолько был убежден, что Лоос позаботился о нас. «Ах вот что», — сказал кельнер, а я опять сел и заказал еще один «кампари». С нараставшим нетерпением я смотрел вверх, на окно Лооса. И вдруг там показалась женщина, которая быстро вытряхнула пыльную тряпку. Значит, в комнате Лооса не было. В двенадцать часов ко мне подошел кельнер в сопровождении пожилой супружеской пары и спросил, на какую фамилию заказан стол.
— На фамилию Лоос. Господин Лоос живет в вашем отеле.
— Минуточку, — сказал кельнер и исчез. Но тут же вернулся и сообщил, что на фамилию Лоос ничего не заказано.
— Странно, — заметил я, — возможно, это недоразумение. Извините, пожалуйста.
Я взял свой бокал. На краю террасы, на уровне входа в ресторан, стояли два ненакрытых столика. Я сел таким образом, чтобы можно было видеть входную дверь и всю террасу. Часы показывали половину первого, Лоос сказал, что будет сидеть на террасе с одиннадцати, если позволят обстоятельства. Я решил, что он имеет в виду погоду. Пожалуй, это была ошибка. Возможно, были и другие причины, которые помешали ему прийти. Возможно, подумал я в час дня, он оставил для меня сообщение. Я направился к портье. Назвал свое имя и спросил у дамы за стойкой, нет ли для меня сообщения от Томаса Лооса, который живет здесь.
— Лоос? — спросила она, нахмурив лоб. Потом взялась за свою книгу. — У нас нет гостя с такой фамилией, — сказала она.
— Ну как же, как же, — возразил я, — мы два раза вместе ужинали здесь, вчера и позавчера вечером.
Дама опять заглянула в книгу и спросила, знаю ли я номер комнаты.
— Нет, этого я не знаю, — ответил я, — но его комната находится на последнем этаже, если смотреть с террасы, то она — крайняя слева.
— Ага, — сказала дама, в третий раз заглянула в книгу, потом не слишком приветливо посмотрела на меня и произнесла: — К сожалению, не могу вам помочь.
— Послушайте, — сказал я, — господин Лоос — мой друг. Мы собирались здесь встретиться в одиннадцать часов. Но он не появился. Не понимаю, почему вы не хотите сообщить мне хоть какую-нибудь информацию.
— Я имею право сказать вам только одно: в нашем отеле нет гостя по фамилии Лоос, нет сейчас и не было несколько дней назад. Господин, проживавший в упомянутой вами комнате, сегодня рано утром уехал.