В минуты расслабления, когда он сам себе мог дать несколько часов отдыха, Сергей Павлович рассказывал о своей юности, о пути в авиацию, о первых ракетных стартах. Интересная и трудная биография академика Королева была для Алексея Леонова примером упорства и труда. Сергей Павлович любил повторять слова Жуковского: «Стыд тому, кто жизнь и время праздно тратит».
В учебе Алексей Леонов тоже следовал заветам Королева:
— Мысль, фантазия, сказка. Далее — расчет и, наконец, исполнение. Всем вам обязательно нужно участвовать в создании новых направлений технического прогресса. Что для этого требуется? Прежде всего труд. Труд усердный и постоянный. Вехи предстоящего маршрута в науку берусь вам подсказать: первое — запомнить, второе — понять, третье — рассказать своими словами, четвертое — написать по памяти, пятое — решить известные задачи по-новому, шестое — решить более трудные задачи, предлагаемые руководителями, седьмое — сформулировать предварительную рабочую гипотезу, наконец, восьмое — стать создателем нового направления. У каждого из вас в запасе много сил и времени. Постоянно учась, человек оказывается способным творить новое.
Новое… Это слово ассоциировалось в сознании Алексея с другим — «нужное». Наблюдая за стартом ракеты, представляя всю мощь двигателей носителя, он не переставал удивляться гениальности конструктивных решений. Что за сила скрепляет металл, из которого сделана ракета? Электросварка. Казалось бы, что удивительного? Ну сварка. Но ведь еще совсем недавно, уже после войны, ученые сомневались в ее прочности, спорили: выдержит ли нагрузки цельносварной мост? Мост, а не космический корабль! Но сварщик номер 1 академик Евгений Оскарович Патон доказал перспективность электросварки.
А так называемая холодная аварка? Когда Алексей готовился к полету и выходу в открытый космос, о холодной сварке в условиях большого разрежения не было достаточно достоверных сведений. Некоторые специалисты выражали опасения, что металлические детали, соприкасающиеся друг с другом, могут подвергнуться такой сварке. Нужен был эксперимент, и Алексей решил, что поставит его он сам. Еще до полета изготовил три металлические пластинки — железную, латунную и алюминиевую — и соединил болтами. При входе в космос положил их в наружный карман скафандра. Так они сказались в открытом космосе. После полета выяснилось, что никакой сварки не произошло. Тогда Алексей с видом победителя вручил пластинки Сергею Павловичу Королеву. Тот хитро прищурился и сказал:
— Тоже мне экспериментатор-самоучка! Они и не могли свариться: соединить-то их надо было не на земле, а в космосе, к тому же в кармане у тебя не ахти какой был вакуум — сам скафандр хоть и немного, но газит…
С того мартовского дня 1965-го прошло много лет. Он стал старше. Уже нет с ним его командира — капитана «Восхода-2» Павла Ивановича Беляева, одного из самых верных и надежных друзей…
Работа, тренировки, дела общественные. Каждый год приносил новые события. Он окончил Военно-воздушную инженерную академию имени профессора Н. Е. Жуковского, его приняли в Союз художников СССР, на съезде комсомола избрали членом ЦК ВЛКСМ, он вице-президент Общества дружбы СССР — Чехословакия… Незабываемыми были поездки в братские страны: Болгарию, Венгрию, ГДР, Чехословакию… Побывал Алексей Леонов и в ряде стран Западной Европы, Латинской Америки, на Кипре, в Сирии… Вместе с художником-фантастом Андреем Соколовым выпустил несколько альбомов. «Восприятие пространства и времени в космосе», «Психологические особенности деятельности космонавтов» — это научные труды, книги, в которые вложен и его авторский труд.
…Это было в Японии, во время его поездки на «Экспо-70». Организаторы выставки чествовавали его, он сидел в президиуме, слушал выступавших, принимал пухлые адреса и еще липкие от клея телеграммы с приглашениями от городов, университетов, отдельных фирм, шутил, скрывая смущение. А. потом поднялся и начал говорить негромким, чуть хриплым голосом. Речь его была краткой и тем, кто не знал его, могла показаться суховатой. Но так было лишь в самом начале.
Он говорил о Родине, о Советской России, стране, пославшей его в космос. Он вспоминал детство, совпавшее с годами Великой Отечественной войны, и юность. Но это лишь попутно, вскользь. Главное — он говорил о людях, воспитанных партией Ленина, смелых и стойких, решительных и мужественных, которые создали корабль и ракету и дерзнули на столь необычные эксперименты в космосе.
— Господин Леонов, — спросили его, — зачем вы свою славу делите с другими? Ведь в космос выходили вы один…
Вопрос смешной, вопрос наивный. Но как ответить на него так, чтобы ни у кого не было и малейшего сомнения в его искренности, в его правде?
— Есть хорошая, мудрая легенда, — начал он неторопливо. — Не знаю точно, в каком народе она родилась, но смысл ее понятен всем. В ней говорится о самодовольном человеке, которому случилось вскарабкаться на высокую башню, откуда люди внизу показались ему крошечными карликами… И еще сказал мудрец: «Чтобы удивиться, достаточно одной минуты и одного человека; чтобы сделать удивительное, нужны многие годы и много людей». Тысячи моих соотечественников трудились над постройкой ракеты и космического корабля, на котором Павлу Беляеву и мне доверили полет. Тысячи людей проектировали, рассчитывали и создавали скафандр, систему жизнеобеспечения… И все, что нами было сделано, — это итог коллективной мысли, коллективного труда. И это слава всего нашего народа…
Зал взорвался криками одобрения и аплодисментами.
Был среди трудных для Алексея дней один, который навсегда останется болезненной раной в сердце. Моросил дождь со снегом. Холодный ветер с моря заползал за воротник шинели. Тускло поблескивали в мглистом воздухе фонари. Он стоял у свежего могильного холма. Горе без стука вошло в его дом. Несчастье отняло у него самое дорогое — мать…
Скорбь молчалива. Он стоял один, в отдалении от родственников и знакомых, и губы его шептали. «Мама». Мать очень любила его, оберегала от невзгод, учила житейской мудрости: «Будь честным и добрым, сынок, и помни: у славы свои законы, чем меньше печешься о ней, тем сильнее влечешь к себе людей, тем и дороже им».
Он все помнил.
И снова учеба, книги, книги… Дома у него много книг. «Введение в ракетную технику», «Теория двигателей», «Грамматика английского языка», «Астрономия», «Космические исследования». И рядом с ними — «Мастера старой живописи», «Пушкин в изобразительном искусстве», «Пейзаж Барбизонской школы», «Брюллов», «Шишкин», «Голландская и фламандская живопись», «Венгерская живопись XIX века». И Айвазовский — он собран во всех изданиях, которые только выходили.
На стенах — картины. На одной из них люди в скафандрах в причудливом мире красок и пустоты идут по чужой планете. У этой темы своя история. Родилась она после все тех же бесед с Королевым. Он подарил Леонову альбом, выпущенный Академией наук СССР. На первой странице, под заголовком «Первые фотографии обратной стороны Луны», размашистым почерком написано: «Алексею Архиповичу Леонову — в день рождения: желаю лично обойти все новые места, упомянутые в этой книжке».
Рисовать он любит.
— Для меня живопись не просто отображение жизни, а сама жизнь, ее достойнейшее проявление, ее многообразие. Хорошая картина — реальный, живой факт, как, скажем, кусок хлеба, как музыка, как интересная книга…
Добрую половину им созданного занимают этюды, портретные наброски, эскизы… Остальное можно объединить одним словом «космос». Рассматривая его картины, чувствуешь себя участником звездных экспедиций, переживаешь трепетное восхищение и напряженность труда… Рисует он чаще всего по ночам — днем времени для этого нет. К тому же ночью никто не мешает, не отвлекает, не видит, как он порой замазывает весь холст, если что-то не получилось. И так может повторяться много раз, пока он не найдет то «чуть-чуть», которое заставляет нарисованное жить.