Последние дни он возвращался домой поздно. Его включили в группу связи: Королев предложил, чтобы во время первого космического полета все, кто не был занят непосредственной подготовкой к старту, прошли ускоренный курс основ управления космическим полетом и подготовились к работе на пунктах слежения.
— Каждому из вас предстоит быть пилотом космического корабля, вести связь с Землей, уметь четко докладывать о делах на борту и принимать команды, которые мы будем передавать… Словом, этому тоже надо учиться серьезно и вдумчиво. А как думают остальные?
Сергей Павлович любил заканчивать разговор вопросом. Позже Алексей понял, что для Главного конструктора это было обычным: он размышлял и ждал размышлений встречных. Даже тогда, когда вопрос, казалось, уже решен и не подлежит обсуждению.
— Сколько времени работает с кораблем каждый пункт слежения? — спросил он, когда Королев закончил формулировать задачу.
— Сеанс связи короткий — считанные секунды. Напомню, что скорость корабля — почти восемь километров в секунду, а это в пятьсот раз быстрее курьерского поезда и в тридцать раз быстрее истребителя. Так что времени на лишние разговоры, опросы и переспросы не будет. Четкость и лаконичность, лаконичность и четкость — вот главное требование к переговорам между землей и космосом.
И вот теперь они разлетались по своим наземным измерительным пунктам, пунктам слежения, точнее — НИПам.
В группы связи вошли будущие космонавты, инженеры, врачи.
К тому, что должно было свершиться через несколько дней, ребята из первого отряда шли уже больше года. Программа подготовки была общей для всех кандидатов на полет. Теоретические занятия, изучение конструкции корабля, тренировки, работа на тренажере, полеты и парашютные прыжки, стенды, лаборатории, экзамены — и вот рубеж, к которому будут причастны они все.
В самолете Алексей думал о предстоящем. Были в этих размышлениях и восторг, и готовность к любой работе, и неясная тревога, и сознание ответственности. Он будет на связи с пилотом «Востока». Он услышит голос с орбиты. Голос первого из землян, кто проложит людям дорогу в космос.
На Байконуре было утро, а на НИПе, где находился Леонов, уже стоял день, необыкновенно солнечный, играющий снежными бликами до рези в глазах.
Часы в Москве показывали 7 часов 10 минут, когда началась предстартовая подготовка. Алексей не слышал переговоров «Зари» — таков был позывной Земли — и «Кедра» — Гагарина: очень далеко находился его НИП от Байконура. Но он отчетливо представлял, что делается сейчас на стартовой площадке.
Вот Гагарин поднялся на вершину ракеты, в кабину, вот его усадили в кресло, бесшумно захлопнули люк… Юрий остался наедине с приборами, освещенными уже не дневным солнечным светом, а искусственным… Проверка телефонов и динамиков, доклад о положении тумблеров на пульте управления, установка «глобуса», контроль параметров среды в кабине, последовательное включение приборов…
Алексей бросил взгляд на часы. Приближалась десятиминутная готовность. Еще совсем немного — и усиленный динамиками голос произнесет: «Ключ на старт!» Он поправил наушники и коснулся пальцами ручки настройки. И, как бывает в моменты высшего напряжения, время вдруг словно остановилось…
Наконец по линии связи передали:
— Старт прошел в 9.07 Москвы.
Потом «Заря» вела отсчет секунд от начала старта: 70… 100… 120… Алексей ждал: сейчас должно произойти разделение. Заработает вторая ступень.
— В 9.18.07 произошло разделение.
«Теперь — невесомость», — подумал Алексей и еще больше напрягся.
Минуты полета «Востока» до наземного измерительного пункта, где находился Леонов, показались Алексею мучительно долгими. В наушниках что-то потрескивало, пищало, врывался чей-то голос, и обрывки фраз звучали смешно и не ко времени.
И вдруг голос Юры:
— «Заря», я «Кедр». Как слышите меня?
Алексей возбужденно закричал в микрофон:
— Слышу хорошо!.. Слышу хорошо!..
Гагарин поинтересовался:
— Как моя дорожка?
О «дорожке», то есть траектории полета, он спросил потому, что именно в зоне радиослышимости этого НИПа «Восток» должен был выходить на орбиту с расчетными параметрами.
— Все у тебя нормально, все хорошо! — кричал Алексей. — Все нор-маль-но!
Юрий узнал его по голосу и весело закончил:
— Большое спасибо! Я вас понял. Привет Блондину.
Блондином в отряде называли Алексея Леонова.
Корабль ушел из зоны слышимости.
Итак, первый в мире космонавт стартовал 12 апреля 1961 года в 9 часов 07 минут. В 9.52 космический корабль находился над Южной Америкой. В 10.15 пролетел над Африкой. В 10.25 включилась тормозная двигательная установка.
И вот уже пришло сообщение о том, что Гагарин приземлился. Вдумываясь в случившееся, Алексей понимал, что Юрию в этом испытании помогли незаурядное мужество и воля. По радио говорили: «Подвиг». Он соглашался: конечно, подвиг. Но ведь и подвиг может быть разным: короткий, требующий максимальной волевой отдачи, и долговременный, лишенный броскости, но постепенно вырастающий в высокую вершину. Гагарин летал 108 минут, но шел к этим минутам всю свою жизнь…
14 апреля Алексей возвратило., в Москву. Вышел часов в восемь вечера из автобуса на площади Революции, смотрит: все расцвечено, публика нарядная, веселая, с флажками.
— Что происходит? — спросил Леонов у прохожего.
Тот несказанно удивился:
— Вы что же, товарищ, с луны свалились? Юрий Гагарин в космос слетал! Сегодня вся Москва его встречала!
Он с луны не свалился и, разумеется, знал, что Гагарин побывал в космосе. Но для него полет был продолжением тренировок, волнующим, но рабочим моментом. Поэтому только в Москве он понял, в каком великом событии ему посчастливилось участвовать.
Тренировки продолжались. Увлеченность новой профессией, делом, которым всем предстояло заняться, рождала упорство. И на партийном собрании отряда приняли строгое решение. Павел Попович— первый партийный секретарь — так и сказал:
— Предлагаю записать в решении: работать без отстающих, без срывов и только по высшему баллу.
Его поддержали.
Аэродром, лаборатории, классы, медицинские обследования. Самолеты, катапульты, тренажеры, действующие макеты кораблей — и снова контроль медиков. Необычные сочетания упражнений, необычные пробы, необычные дисциплины. Каждый день был похож на другой лишь своим обычным началом — подъем, атлетическая гимнастика, завтрак.
Путь был долог и труден: недели, месяцы, годы. И все они складывались из часов и минут, за которыми стояли настойчивость, смелость, мужество. Многие сутки, проведенные в одиночестве за стенами сурдокамеры, раздражающий зуд вибростендов, бешеное вращение центрифуги, бьющие по барабанным перепонкам перепады давления при испытаниях в барокамере, изнуряющий зной термокамер, вестибулярные тренировки…
«Космонавт — это человек, деятельность которого протекает в необычных условиях, оказывающих на его организм сильное воздействие, нередко близкое к предельно переносимым. Он должен обладать многими специфическими качествами, чтобы сохранять высокую работоспособность в весьма сложных ситуациях. Этими качествами, как правило, обладает летчик, имеющий опыт полетов на современных самолетах».
Эти слова принадлежат Ю. А. Гагарину. Они объясняют важность летной подготовки. И этой подготовке отводилось много времени.
Страшная усталость от физического и нервного напряжения. А утром — снова занятия. И только внимательные глаза близких подмечали «вдруг» появившуюся морщинку у глаз или серебристую нить, затерявшуюся у виска.
Известно, что привыкнуть к усталости невозможно. Так же невозможно привыкнуть к изнуряющей жаре или холоду. А уж к боли и подавно. При всем желании мозоли на руках, ноющие мускулы трудно не замечать… Значит, остается одно — терпеть. Умение терпеливо день за днем переносить разные невзгоды — качество, необходимое для того, кто готовится к космическим полетам. Для Алексея этот вывод стал призывом к выдержке.