Мы оживленно обсуждали каждый этап полета, порядок встречи с истребителями, рассчитывали точки прицеливания для каждой группы, распределяли объекты. Летчики детально разыгрывали возможные варианты атак истребителей противника, действия штурмовиком в этом случае и наших истребителей прикрытия. Присутствовавшие на розыгрыше ведущие групп истребителей высказали ряд замечаний по построению общего боевого порядка и организации взаимодействия в ходе возможного воздушного боя.
Настолько активно шло обсуждение подробностей вылета, что никто и не заметил, как пролетел день. Разъезжались удовлетворенные. Такой обстоятельный розыгрыш полета был для нас настоящей школой боевого мастерства. Каждый почерпнул для себя что-то полезное, познакомившись с опытом старших товарищей.
До этого мы ни разу не летали в составе дивизии. Очень большой была и группа прикрытия истребителей.
С непривычки такой боевой порядок казался нам громоздким. Естественно, он требовал многочисленных точных расчетов для сбора группы в воздухе и встречи ее с истребителями прикрытия, следования по маршруту и выхода на объект удара.
И вот наступил час действия. Мы в воздухе. Вся дивизия! Даже самые бывалые из нас не видели раньше в одном строю такого количества штурмовиков. Взлет и сбор группы, а также всей колонны прошли по плану. Выше нас парами и четверками ходили истребители. Как патриот авиации, скажу: это было волнующее зрелище. Каждый из нас в душе гордился, что он участвует в нанесении массированного удара по противнику. Мы сами чувствовали свою мощь и были бесконечно благодарны труженикам тыла, давшим нам столько прекрасных боевых самолетов.
Линию фронта пролетели на высоте 1000-1200 метров. Фашисты открыли иптенсивный зенитный огонь, но безрезультатно. Маневрировала не только группа, но и каждый самолет в со составе. Скорость и маневр не позволили пристреляться гитлеровским зенитчикам. Правда, огонь вражеских батарей сопровождал нас потом до цели. Они передавали штурмовиков друг другу, и вся наша колонна была обрамлена зловещими шапками разрывов.
Флагманом летел Герой Советского Союза штурман 62-го полка майор Павел Васильевич Егоров. Такое доверие он завоевал безупречной службой в авиации, своим боевым мастерством. Еще до войны, будучи летчиком-инструктором Амурского аэроклуба, Егоров дал путевку в небо многим молодым рабочим-дальневосточникам, пришедшим в авиацию по комсомольским путевкам.
Был Егоров истребителем, но, когда потребовалось переквалифицироваться, стал штурмовиком. Много летал на разведку, водил группы на сложные задания. Со своим стрелком сержантом Иваном Масленниковым он совершил 149 боевых вылетов.
В боевом порядке 62-го штурмового авиационного полка летели прославленные летчики нашей дивизии Ф. Башкиров, К. Брехов, А. Ишанкулов, Н. Луньков, А. Моисеенко, В. Николаев. Каждый из них имел за плечами не один десяток боевых вылетов, прошел трудный боевой путь. Наш полк шел в дивизионной колонне вторым. Эскадрильи и звенья возглавляли А. Васильев, А. Панфилов, В. Туркули, Н. Воздвиженский. Это были опытные летчики, много раз водившие своих подчиненных на выполнение сложных боевых задач.
На самолетах-штурмовиках, выделенных для борьбы с зенитками, в передовой группе летели лейтенанты Николай Логунов и Константин Давыденко. Оба они отлично пилотировали боевые машины, были признанными мастерами штурмового удара. В каких только переделках не побывали эти отважные воздушные бойцы! Они действовали над целью смело, напористо, дерзко. Не случайно им поручали обычно самые трудные задания.
В тяжелый для нашей страны час летное училище, в котором учился К. Давыденко, было направлено в окопы Сталинграда. Во время боев у волжской твердыни Костя командовал взводом разведки, был дважды ранен. После излечения снова попал в авиацию, стал летчиком-штурмовиком. С первых же вылетов он зарекомендовал себя надежным ведущим. В одном из полетов был сбит, попал в плен, но бежал, засыпав конвоирам глаза махоркой. Смелый, но горячий по характеру, Костя шел на любой риск, чтобы нанести врагу максимальный урон.
В этом полете над объектом штурмовки лейтенант Давыденко тоже действовал отлично. Под его неотразимым огнем замолчали зенитки противника.
Под стать Давыденко был и Николай Логунов. Будучи пулеметчиком, он участвовал в боях на озере Хасан в 1938 году. В одной из схваток был ранен. Осколок неприятельского снаряда оставил шрам на его виске. Потом, при поступлении в летную школу, чтобы скрыть от врачей ранение, Логунов изменил прическу и прошел медицинскую комиссию. Прекрасный пилот и меткий стрелок, лейтенант Логунов отличался волевым характером. В любом боевом вылете он всегда искал противника и становился победителем. Николай был рожден для боя.
Такие же смелые и умелые летчики были и в составе нашей группы. С лейтенантом Павлом Арнаутовым мы летали под Гродно. Когда три вражеских снаряда разбили двигатель на моем самолете и я шел на вынужденную, мой штурмовик прикрывали боевые друзья - лейтенанты Павел Арнаутов, Михаил Бабкин и младший лейтенант Михаил Пучков. Их самолеты тоже имели повреждения от зенитного огня, но пилоты не оставили своего ведущего. В крыле самолета Арнаутова зияла пробоина диаметром в полметра. Но машина держалась в воздухе, и Павел сопровождал меня до земли. Одно только сознание, что рядом боевые друзья, которые не оставят в беде, помогало сохранить хладнокровие и присутствие духа, столь необходимые летчику в сложной обстановке.
После того трудного для меня вылета с Арнаутовым и Бабкиным мы не раз летали над польской территорией на штурмовку противника в населенных пунктах Рожаны, Замбров, Макув. В трудных боевых полетах крепло наше боевое товарищество.
В составе 312-го штурмового авиационного полка летели прославленные летчики-штурмовики В. Рубцов, С. Василенко, И. Занин, И. Оловянников, А. Симоненко, Г. Светличный. Уверенно вели они своих ведомых на выполнение сложной и ответственной боевой задачи. Каждый экипаж отлично держался в боевом строю, внимательно ведя наблюдение за противником.
Весь путь до цели мы прошли под огнем врага. Но противник так и не догадался о цели нашего полета. Удар был нанесен настолько внезапно, что зенитки, прикрывавшие объект, не успели сделать ни одного выстрела. Лишь к концу штурмовки с западной стороны Мхово ударили две батареи. Однако их огонь был беспорядочен и не причинил нам вреда.
Наши бомбы точно накрыли корпуса мастерских и площадки, где стояли фашистские танки. После захода первой группы штурмовиков там вспыхнул большой очаг пожара, затем - второй. Новая группа штурмовиков - новые взрывы, пожары. Летевший замыкающим в группе 312-го полка Герой Советского Союза Григорий Светличный производил фотоконтроль. Беспристрастный объектив фотоаппарата зафиксировал результаты нашего удара. На фотопленке было отмечено восемь очагов пожара, четыре сильных взрыва. Дивизия в этом вылете потерь не имела.
На разборе боевого вылета генерал-полковник авиации Вершинин дал хорошую оценку нашим действиям. В тот же день полковник Смоловик получил приказ подготовить повторный вылет штурмовиков, но уже по другому объекту. Нам предстояло нанести удар по танкосборочному заводу, расположенному в 25 километрах северо-западнее польского города Псашныш. Командиры быстро уточнили порядок взлета, сбора, следования по маршруту и атаки цели...
И вот мы снова в воздухе. На этот раз гитлеровцы оказали нам сильное противодействие. Вокруг завода они сосредоточили около десяти зенитных батарей. Фашисты, видимо, поняли: раз мы уничтожили их танкосборочные мастерские, то надо ждать нашего массированного налета и на это предприятие.
Однако они не могли предугадать ни дня, ни часа нанесения удара. Нас опять, наверное, ждали утром, а мы прилетели в полдень. Таким образом, снова была достигнута тактическая внезапность. Здесь наше командование руководствовалось еще и гуманными соображениями. Гитлеровцы мобилизовали на завод польских рабочих, и мы не могли допустить, чтобы кто-то из них пострадал. Поэтому для нанесения удара и был избран обеденный час, когда пустели цеха.