— Ура! Ур-ра-а!..
Спустя минуту наступавшие отчетливо увидели реку. Их отделял от нее только луг — около пятисот метров земли, начиненной бункерами, укрытиями, инженерными сооружениями… Всюду вились зигзаги окопов и соединительных ходов. Там укрывались гитлеровцы, которых необходимо было уничтожить, забросать гранатами, встретить ударами прикладов, ножей…
— Ребята! Перед нами смертельный враг. Нет ему пощады. Если ты его не убьешь, то он тебя убьет, помните об этом! — напоминал Гарда на краю леса перед самым наступлением. Партизан ждала решающая битва, борьба не на жизнь, а на смерть. Атакующие подразделения были к ней подготовлены, враг же ни о чем не подозревал. Гитлеровцы грелись в блиндажах, завернувшись в шерстяные одеяла и перины, награбленные в деревнях, спокойно спали, отгороженные от советских войск широкой полосой реки. Посты охранения, очевидно, тоже одолел утренний сон — их не было видно.
Именно в такой момент и решил командир сводного отряда ударить по врагу.
— Проедемся, ребята, по фашистам — и сразу на тот берег реки. Другого выбора у нас нет. Перед нами один выход: вперед! — приказал капитан Гарда. Майор Иванов поддержал его.
Ударили.
Бежали к Припяти. Как же близка и вместе с тем далека была эта река!
— Быстрее, хлопцы! Быстрее!..
— Скорее, ребята!
Они забыли о днях и ночах, проведенных среди болот, об изнурительном походе, который привел их к этому рубежу. Самым важным для них сейчас было время: если они максимально сократят его при броске к реке, то, возможно, останутся живы. Но стоит только замешкаться — и вражеские пули продырявят им спины.
Бегут. Каждый стремится как можно скорее проскочить окопы растерявшегося врага. Только бы скорее к реке! Только бы к тому берегу! Там ждут свои…
— Вперед!
— Ур-ра! Ур-ра-а! — раздаются прерывистые голоса, которым вторит грохот гранат, свист осколков и снарядов.
Партизаны бежали воодушевленные боевым духом сражения. Стреляли, перепрыгивали через рвы, через убитых и раненых. Они помнили только о реке, которая искрилась радугой в первых лучах восходящего солнца. «Разбушевался настоящий ад смерти», — напишет об этом бое один из самых молодых его участников партизан Завиша, которому тогда не было и двадцати лет. Каждый выскочивший из окопа гитлеровец получал смертельный удар. Раздавались пронзительные крики и стоны. Временами наступали перерывы, после которых шум нарастал с еще большей силой. Лавина обрушилась на блиндажи, окопы, ходы сообщения. Гитлеровцы выскочили из своих логовищ, прижались к стенам окопов, амбразурам блиндажей и начали вести заградительный огонь. От разрывов снарядов заметно редели партизанские ряды.
Стрелковая цепь на правом фланге попала под сильный огонь пулемета, укрывшегося где-то сбоку. Часть партизан залегла. Это заметил командир группы Гарда.
— Поручник! — крикнул он адъютанту. — Вышлите кого-нибудь к Чеславу, пусть поднимет роту. Перебьют же их…
— Волк {18}, ко мне! — кричит подпоручник Спокойный.
Подбежал молодой паренек, весь в грязи, запыхавшийся и вспотевший. Офицер что-то объяснил ему и показал рукой.
— Только, дорогой, мигом! — добавил он.
Партизан, поглубже натянув на голову фуражку, побежал вправо, где четко обозначился надлом в наступлении роты поручника Чеслава.
— Ну и возятся!.. Швабы могут их отрезать, — нервничает капитан. Он стоит, всматриваясь в то место, где залегла рота, не обращая внимания на пули, которые буквально свищут вокруг его головы.
— Может, прикрыть их из «Дегтяревых»? — спрашивает майор Иванов, указав на бойцов с пулеметами на спине.
— Давай! — отвечает Гарда.
Советский офицер делает рукой какие-то знаки, указывает направление огня. Из длинных стволов понеслись очереди. Со стороны гитлеровцев огонь ослаб, рота Чеслава поднялась и двинулась вперед.
— Не отставать! — кричит подпоручник Белый {19}. — Чего там копаешься, ты, растяпа? — отчитывает он какого-то партизана, но в тот же самый миг, хватаясь за грудь, оседает на землю.
— Пан подпоручник! Подпоручник! — раздаются возгласы. Несколько партизан возвращаются, поднимают офицера, но тот безжизненно повис у них на руках.
Погибли многие… Лежат с поджатыми ногами, на животе и навзничь. Посиневшие лица, остекленевшие глаза… Рядом разбитые приклады винтовок, вдавленные в землю стволы советских автоматов. Слышатся крики о помощи.