— Надо организовать прикрытие, — советует майор. Гарда одобрительно кивает головой.
— Ко мне! — зовет он поручника Зайца {20}. — Выделите группы прикрытия, объедините огонь пулеметных точек… К реке будете подходить последними…
Поручник кивнул своим офицерам и связистам. Те собирали остатки батальона. Вскоре к ним присоединились более десятка бойцов из отряда Иванова, которых тот направил на усиление прикрытия. Раздались выстрелы.
— Самсон, ко мне! — опять зовет Гарда и вопросительно смотрит на партизан. — Где же он, черт побери!
— Убит… Около блиндажа, там, где вас ранило, — объясняет кто-то отсутствие командира взвода охраны.
— Подхорунжего Лешека, быстро…
— Я здесь, капитан. — Стройный паренек вытянулся и приложил пальцы к козырьку фуражки.
— Проверить, где тот мостик, о котором упоминал проводник. Я его не вижу. Может, где-то ниже по течению реки? Выполнять!
— Слушаюсь! — Подхорунжий повернулся кругом.
А тем временем были разрезаны последние, местами покрасневшие от крови куски проволоки. Перед партизанами — открытое пространство, луг, но вдоль и поперек изрезанный рвами. Словно было мало тех препятствий! Партизаны перепрыгивали, поскальзывались, падали в широкие проломы, наполненные водой, вскакивали вновь…
Последние метры перед рекой. Спасение было уже близко. Но это только казалось.
Короткие и резкие вспышки вдруг рассыпались по лугу, воздух разорвал свист осколков, над травой заклубились узкие полоски черного дыма. Мины! Гитлеровцы били из минометов. Вокруг крики:
— Нога! Помогите, братцы…
— Ой, живот…
— Друзья, товарищи…
Партизаны из последних сил пытались убежать от этих смертоносных взрывов. Только скорее бы к реке! Они уже отчетливо видели ее волны. Теперь каждый должен был рассчитывать на собственные силы и здоровье. А земля стонала и дрожала, словно от отчаяния за тех, кто должен был здесь остаться навсегда.
Лучи солнца отражались в лужах крови, скользили по посиневшим лицам и расширившимся зрачкам убитых. Мозаикой красок переливалась Припять — последнее препятствие, отделяющее их от спасения.
По болотной трясине и мокрым лугам, через вражеские блиндажи стремились партизаны к Припяти, но и здесь не было долгожданного спасения. Ад, окружавший их сзади и с боков, разгорелся еще и перед ними. Свистом и грохотом ожил и противоположный берег реки.
Высланный днем раньше отряд не выполнил задачу. Разведчики не сумели добраться до того берега, не сумели, а должны были сообщить командованию советской 47-й армии о приближении пятисот пятидесяти бойцов 23-го пехотного полка 27-й Волынской пехотной дивизии Армии Крайовой вместе с отрядом советских партизан майора Иванова, насчитывающим сто пятьдесят человек. Поэтому откуда на том берегу Припяти могли знать, что это не гитлеровцы бегут к реке? Растарахтелись советские пулеметы, раздался треск взрывающихся мин… Среди партизан началась паника.
— Братья, там тоже немцы?!
— Поворачиваем назад!
— Что вы, товарищи?
— А черт бы их побрал!..
— Товарищи! Здесь свои, свои… Прекратите огонь! — кричат советские партизаны, машут руками, словно на том берегу среди этого свиста и грохота их могли услышать и увидеть в пороховом дыму, который буквально поглотил людей, охваченных паникой и страхом.
— Перебьют нас! А чтоб…
— Вперед, это, наверное, ошибка, скорей в воду! — кричит майор Иванов. — Стреляй, Ваня, красными ракетами, — приказывает он.
— Вперед! — торопят людей командиры подразделений.
— Эх, один раз мать родила, один раз и помирать, — воскликнул тучный партизан и нырнул в воду. Его примеру последовали и другие. Это они первыми должны были дать знать советским солдатам, что здесь свои.
Между тем возвратились партизаны, высланные на поиски мостика.
— Пан капитан, мы вышли на неподходящее место. Здесь глубина. Мостик был более километра отсюда… Гитлеровцы его уничтожили. — Подхорунжий Лешек, докладывая это, смотрел на смертельно утомленного Гарду. Левая рука капитана безжизненно повисла, мундир на спине был красным, кровь текла по пальцам и каплями падала на землю.
— Что советуешь? Может, все-таки направить туда часть людей? — спросил он.
— Местность там скорее плоская, и над ней господствуют немецкие позиции, но река там мельче, — добавляет подхорунжий.
— А если послать туда тех, кто не умеет плавать? — подсказывает поручник Заремба.