А в это время Валя уже подавала отчаянные знаки о приближающейся опасности.
Мы бросились бежать. Остановились только около разбитого бомбой дома на улице 8 Марта. Оглянулись. Над складами поднимались клубы черного дыма. Выла сирена. К пылающим складам мчались пожарные машины.
Саша ждал нас и условленном месте. Он рассказал, что свое задание тоже выполнил, все листовки разбросал на улицах, а одну даже вложил в багажник велосипеда начальника борисовской полиции.
С этого дня Валя стала полноправным членом нашей подпольной пионерской группы. Ни я, ни другие ребята нисколько не сомневались в ее храбрости и всегда прислушивались к ее советам.
Над пропастью
Комендант города Борисова полковник фон Швайниц срочно вызвал к себе начальника отделения гестапо штурмбанфюрера Шверера и начальника полиции Кабакова. Приветливая секретарша услужливо открыла перед ними дверь и впустила обоих в кабинет шефа.
Ольга Корнюшко начала замечать, что в последнее время полковник фон Швайниц стал до неузнаваемости раздражительным.
Диверсии на железной дороге и в городе происходили почти каждый день. Особенно сильным ударом для коменданта явился пожар на складах. Там сгорело более двадцати тысяч комплектов военного обмундирования, девять тысяч полушубков и валенок. Как ни старались фашисты напасть на след диверсантов, им это не удавалось.
После весенних массовых арестов советских патриотов полковник был уверен в полном разгроме антифашистского подполья в городе. И вдруг — вновь листовки, пожар на складе, побег военнопленных. Все это заставляло фон Швайница дрожать за свою шкуру, тревожно вздрагивать при каждом звонке начальства.
Поэтому комендант решил еще раз поговорить с начальником гестапо и начальником полиции. Полковник считал, что у него есть все основания быть недовольным.
Ольга, пропустив в кабинет коменданта двух самых главных борисовских карателей, неплотно прикрыла дверь и через узенькую щелочку подслушивала разговор полковника с гестаповцем и полицаем.
— Чем, уважаемые, можете порадовать? Надеюсь, раскрытие последнего преступления идет к концу? — обратился комендант к Кабакову.
— Мы еще не арестовали диверсантов и распространителей большевистских листовок. Но уже почти известно, кто этим занимается, — вытянулся перед комендантом начальник полиции.
— Кто же?
— Мальчишки, господин полковник! — выпалил Кабаков.
Фон Швайниц вскочил со стула и уставился на штурмбанфюрера.
— Видимо, так, господин комендант. Наши солдаты на допросе показали, что накануне пожара около складов вертелись какие-то подростки. Во время пожара их также видел часовой. Примерно за десять минут до диверсии на складах возле полиции приметили мальчишку, который, как оказалось, сунул листовку в багажник велосипеда господина Кабакова.
Начальник полиции смущенно подтвердил:
— Так точно, господин полковник.
Взбешенный комендант побагровел. Он мог предполагать все, что угодно, но только не это. Неужели распространение листовок и такие дерзкие диверсии — работа детей?
— Какого же черта вы их не арестуете? — заревел он.
— Пока еще неизвестно, кто они. Ищем. Слишком незначительные приметы, — заикаясь, пробормотал начальник полиции.
Фон Швайниц окончательно вышел из себя:
— У вас десятки людей! Мы нам даем деньги, а пользы ни на грош! Какие-то мальчишки наносят нам колоссальный ущерб, а полиция не может их найти. Позор!
Комендант никак не мог унять свой гнев.
— Я вас прошу, штурмбанфюрер, поднять на ноги вею агентуру, в самые ближайшие дни профильтровать всех подозрительных мальчишек и положить этому конец. Дознаться у пойманных сопляков обо всем и повесить на площади. Чтобы никому не повадно было связываться с большевиками и партизанами… А вам, господин Кабаков, повернулся полковник к начальнику полиции, — следует учесть: не установите, кто сунул листовку в багажник, по головке не погладим. А то, чего доброго, скоро сами будете разносить прокламации коммунистов.
Ольга стояла за дверями и слушала весь этот разговор. Она была уверена, что речь идет о группе юных подпольщиков, один из которых до недавнего времени выполнял при ней роль связного. Корнюшко и раньше догадывалась, что последние события в Борисове связаны с группой пионеров. Но найти ребят, расспросить подробно про их дела и порадоваться вместе с ними она не могла. Строгие законы конспирации запрещали это делать.