– Офрунтить усадьбу! – прокричал Илья слышанную от казаков команду. Он первым мчался по пустынной дороге, настегивая коня. В голове билась тревожная мысль: «Проскочить бы счастливо крайние постройки, чтоб, как в тот раз, не подставить казаков и себя под пули!»
Луна воровато кралась между редкими желтоватыми облаками, щедро освещая лес, дорогу со следами санных полозьев, десятка полтора всадников, которые, себя подбадривая, со свистом и гиканьем влетели в деревеньку, рассыпались вокруг усадьбы, мигом окружили ее. Из-за наглухо закрытых ставней не пробивался ни единый отблеск горящей свечи…
– Что за черт? – Илья проворно спрыгнул с коня, подбежал к воротам, ударил в толстые доски рукоятью плети. На стук хриплым брехом отозвались сторожевые собаки, потом что-то несуразное пропищала расхлябанная в петлях дверь сторожки около знакомой Илье конюшни, послышался осипший и перепуганный со сна голос дворника Фрола:
– Кого господь послал в такую темень? Петухи и то спят еще…
– Открывай, Фролка! Не петухи – орлы прилетели! Государь Петр Федорович послал нас по барскую душу! – во всю мочь крикнул в ответ Сидор и с коня постучал древком копья в обналичку ворот. – Узнал, поди, по голосу, а?
– Иду, иду, – забормотал дворник, шаркая старыми валенками по тонкому снегу на подворье. Громыхнул засов, ворота со скрипом разошлись. – Как не узнать – узнал, родимые, узнал. Вводитя коней-то! Ишь, пар-то какой с бедняжек валит! Словно из-под березового веничка вымахали на ночную дороженьку. Откудова, соколики? Мыслю умом стариковским, издалеча прискакали… А ведь здеся, окромя меня, и некому вам «Аминь» сказать, некому…
– Не балабонь попусту, дед! – оборвал словоохотливого Фрола Илья. – Где барин?
– Тю-тю наш барин, Илюша! – Дворник попытался было присвистнуть по-молодецки, да только оконфузился по давнему беззубию. – Как утекли-то казаки, им да Савелием обстрелянные, тем же часом подхватился наш барин в сани с барышней и наследником да… да и был таков, – чуть споткнувшись, вновь затараторил дворник. – Со мной и то, за великой спешкой, не попрощался за ручку-то! Уже в воротах, выезжая, оборотился, плетью погрозил да и крикнул, аки медведь, на цепь посаженный: «Доглядывай тут за домом! Ворочусь с воинской командой, коль что порастащат – головы мужицкие на шесты понадеваю, скворцам заместо гнезд будут торчать!» С той ласковой речью и отъехал наш барин-полутатарин!
– По какой дороге умчал Матвейка? – Илья взошел на крыльцо, торкнул рукой парадную дверь. – Обойди сенцами, Фрол, отопри. Не мерзнуть же нам, ночным звездам подобно, на стылом ветру и под луной. Барина дожидаться долго придется, сосульки с усов повиснут.
– Думается мне, на Борскую крепость помчал наш Матвеюшка, тамо у него знакомый комендант, а может, дальний какой сродственник, бес его упомнит. – Фрол проворно оббежал вокруг пристроя, послышались внутри длинных сенцев его шаги по скрипучим доскам, долго возился впотьмах с внутренним запором. Наконец дверь отворилась.
– Входитя, люди добрые! – Старик потешно кланялся входящим казакам, норовя поклониться каждому и не успевая сделать этого. – Я мигом дровишек внесу. Печь с прошлого утра топлена, да я еще распалю. Отогрейтесь, обсушитесь. Я думаю, хозяин не шибко бранить будет, ежели казаки одного барана обласкают да с собой, по животам разложивши, спать укладут в тепле и рядышком, а?
Казаки рассмеялись шутливой болтовне старого дворника, лохматого, словно желто-рыжий кот после очередной ночной гулянки и драки с соседскими котами. Тут же отыскались два охотника выбрать барана и освежевать его. Остальные прошли в просторный зал – со стен сняты бывшие здесь совсем недавно портреты Петра Великого, государыни Елизаветы Петровны и ныне царствующей Екатерины Алексеевны. Их парсуны Матвей Арапов заказывал в Оренбурге, платил в рассрочку с жалования, и с благоговейным трепетом, при всей дворне, при священнике с кадилом развешивал собственноручно в этой горнице.
– Скидай одежонку, казаки, рассаживайтесь. Нынче наш барин не грянет с командой, не близок путь до Борской крепости. А там, оглядевшись, наладим надежную караульную службу. Нам надобно спешно числом умножиться да оружие какое получше раздобыть. С одним дрекольем да деревянными вилами, по ромодановскому бунту знаю, супротив воинских команд долго не удержаться.