— В любом случае сейчас это уже не имеет значения, — сказала она с улыбкой. — Мне гораздо лучше, и доктор сказал, что через пару недель я смогу ходить по дому и саду сколько захочу.
— Боюсь, ты больше никогда не пойдешь со мной в горы.
В его голосе слышалось явное сожаление, и это удивило Джанет. Она чувствовала, что он будет уговаривать других пойти с ним. Он хорошо умел убеждать.
— Марк категорически против, — призналась Джанет. — Он чувствует ответственность за меня, пока я живу здесь. Это и понятно — ведь он мой брат. — Она могла бы добавить, что собственный опыт навсегда излечил ее от альпинизма, но она сдержалась.
— А твой друг Крейг Флеминг? — произнес он чуть раздраженно, очевидно, их неприязнь была взаимной. — Что он говорил по этому поводу?
Убрав подушку, Джанет облокотилась на спинку дивана. Ее взгляд остановился на маленьком сосуде для благовоний, а мысли обратились к тому вечеру, когда Крейг восхищался этим сосудом и рассказывал, какой тот древний. У нее комок подступил к горлу, и она подумала, что этот сосуд будет всегда напоминать ей о Крейге и даже в будущем она неизменно будет видеть, как его сильные руки с нежностью держат его.
— А ему-то что за дело? — тихо сказала Джанет, все еще глядя на древний глиняный сосуд и вспоминая часы, проведенные с Крейгом. Тогда они казались прекрасным, счастливым началом… теперь стали дорогими воспоминаниями.
— Ты права, твои поступки его не касаются, — заметил Четин, — но он думает, что имеет право вмешиваться. Ты не ответила на мой вопрос, Джанет.
— Должна честно признаться, ему это не понравилось. Но, как я уже сказала, теперь это не имеет значения. Ты не должен беспокоиться и винить себя. Все кончено, все забыто.
— Он знал, что ты идешь в поход?
— Не знаю, может, и знал. А может, догадался; я не говорила, что мы собираемся в горы.
— Я и не думал, что ты сказала, в противном случае ты не смогла бы пойти.
«Он произнес это каким-то обиженным тоном», — подумала она и удивилась. Четин никогда не пытался представить их отношения, как что-то большее, чем дружба, поэтому он не мог ревновать к Крейгу.
— Он бы остановил тебя.
— Я сама себе хозяйка, делаю, что хочу, — ответила она и вспомнила, как совсем недавно даже мысль о вмешательстве Крейга раздражала ее. Странно, но сейчас она не испытывала ничего такого. Знал ли Крейг, что она замышляла? Она припомнила свои подозрения, что он догадался. Даже если так, то он не сделал ни малейшей попытки остановить ее. Вероятно, это из-за ее настоятельной просьбы не вмешиваться в ее дела.
— Он уже однажды не пустил тебя со мной, — напомнил Четин, и Джанет покраснела.
— Тогда он был прав, как потом оказалось. Меня свалил с ног сирокко. Я не понимала, в чем дело, думала, что это просто усталость, что все пройдет, а Крейг узнал симптомы и посоветовал мне никуда не ходить.
— Посоветовал? — Четин удивленно поднял брови. — Он заставил тебя остаться. Его манеры способны взбесить кого угодно.
— Право же, Четин, теперь это не имеет никакого значения, — сказала она с легкой досадой. — Не стоит даже вспоминать.
Он слабо улыбнулся, и впервые Джанет почувствовала, что его взгляд как бы ласкает ее. Он взволновал ее, даже шокировал, когда придвинулся ближе и сказал хриплым от волнения голосом:
— Салли передала тебе мой сердечный привет?
— Да. — Джанет воззрилась на него. — Но я…
— Я имею в виду именно это, Джанет… О, все произошло так внезапно. Это случилось там, на горе, когда я поддерживал тебя, а ты, такая испуганная, умоляла отправить тебя вниз и смотрела на меня своими чудесными глазами… До того момента ты ничего не значила для меня; была просто одной из английских девушек — сюда их много приезжает, но они надолго не остаются. Ты такая красивая…
— Четин… пожалуйста… — Она протестующе подняла руку, пытаясь сказать еще что-то, но он ей не дал.
— Я никогда не знал такого чувства… Да, у меня были девушки, но они ничего для меня не значили. Если бы ты только знала, что я почувствовал, как твоя беззащитность тронула меня… — Он замолчал, помрачнев. — Я готов был спуститься с тобой вниз — хотя путь наверх был безопаснее! Я готов был попытаться, хотя это было бы безумием, и лишь потому, что ты меня просила. Я хотел делать только то, что ты хочешь, Джанет. И так будет всегда!
— О нет, Четин…
Она была смущена и расстроена, ей не хотелось причинять ему боль. Ей вспомнилась неприязнь Крейга к этому человеку, и она стала сомневаться, были ли для этого какие-нибудь реальные причины. Сейчас у нее не было сомнения в искренности Четина. Она знала, что он был искренен, когда говорил, что она — первая девушка, которая так много значит для него, и что он готов выполнить любое ее желание.