Выбрать главу
(яхи́д).

«Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь…» – так в Синодальном переводе Ветхого Завета. Но в греческом варианте, в Септуагинте (переводе семидесяти толковников), сказано именно так, как в Новом Завете, в Евангелии от Матфея: «Возьми Сына Твоего возлюбленного (ἀγαπητόν), Которого Ты любишь». Так что у Матфея – прямая отсылка к Ветхому Завету. Подобно Аврааму, который готов принести в жертву Исаака, Бог приносит в жертву Сына Своего. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего…», там сказано «единородного» (μονογενής) и употреблено прилагательное яхи́д – «…Сына твоего единственного, которого ты любишь».

Так тексты из книги Бытия о жертвоприношении Авраама и из третьей главы Евангелия от Иоанна с фразой, исходящей из уст Иисуса: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного…» (Ин 3: 16), – оказываются связанными воедино со словами, прозвучавшими из облака в момент Богоявления: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф 3: 17).

В этих словах тоже уже присутствует крест – «отдал Сына Своего…» Как в сцене Сретения через детали текста мы видим крест, так и здесь, в сцене Богоявления, мы видим крест в словах «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение».

Специалисты, занимающиеся иконой, могут подтвердить: каждую икону надо уметь читать, вглядываясь в мельчайшие детали. И каждый евангельский текст надо читать так же, вглядываясь в детали, потому что именно в деталях можно увидеть очень важное послание Бога, какую-то очень важную Весть. Поэтому необходимо знать язык, на котором написан этот текст (не греческий или иврит – лишь очень немногие в двадцатом веке могут позволить себе роскошь знать эти языки так, чтобы читать на них Священное Писание). Надо знать язык Писания, чтобы узнавать в словах Нового Завета образы и места, соответствующие образам и местам Ветхого Завета. Надо уметь сопоставить один текст с другим и узнать, скажем, в Евангелии от Матфея какой-то отзвук Евангелия от Иоанна. И не только в тех местах, где на полях или между колонками даются отсылки к соответствующему тексту, но и там, где таковые отсутствуют. Надо помнить, что отсылки к параллельным текстам даются лишь в очень небольшом числе случаев. На самом же деле природа библейского текста такова, что в нем каждый стих связан с каждым другим, что в одном стихе можно увидеть всю Библию. В одном только стихе слышится, например, отзвук библейского рассказа на иврите о жертвоприношении Авраама, и того же рассказа, но несколько переделанного Септуагинтой, и отзвук ночной беседы Иисуса с Никодимом. Всё это сливается в одно целое и становится понятным, только если читается вместе, когда один стих накладывается на другой, сопоставляется с другим. Тогда они начинают звучать во всей своей полноте, а мы начинаем их действительно слышать и понимать. Понимать, например, что за словом «возлюбленный» стоят слова «единственный» или «единородный», как потом будет сказано в Символе веры. Что за словами «о Нем же благоволих» стоит рассказ о жертвоприношении Авраама, а раз говорится о жертве, значит, речь идет о кресте, о крестной жертве.

Искушения Иисуса Христа

После крещения в водах иорданских Спаситель был возведен Духом в пустыню. Об этом рассказывает сначала Евангелие от Матфея, а затем – Евангелие от Луки.

«И, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал» (Мф 4: 2).

Мы знаем, что этот сорокадневный пост Иисуса после крещения лег в нашей Церкви в основу Великого поста, который длится, без Страстной недели, сорок дней. Мы догадываемся, что сорокадневный пост Спасителя в пустыне как-то связан с сорокадневным постом пророка Илии и сорокалетним странствованием народа Божия по пустыне.

В мистике Ветхого Завета пустыня (митба́р) – это место встречи человека с Богом. Митба́р – место, где нет ничего, кроме выжженных солнцем камней, где никого не встретишь и ничего не найдешь. Но здесь нас ждет Тот, Кого «не видел никто никогда», как говорится в прологе Евангелия от Иоанна. Бога нельзя увидеть – это одна из главных Его характеристик; и Тот, Кого нельзя увидеть, может быть встречен именно там, где полная пустота.

Пустыня обостряет чувства человека, и прежде всего – чувство жажды. Вспомним псалом: «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому…» (Пс 42: 2–3). Подобно обессилевшей в безводной пустыне лани душа человеческая жаждет Бога. Образ этот будет переходить из псалма в псалом.