Александр Остапович Авдеенко
Над Тиссой
ЧАСТЬ I
ПОГРАНИЧНИКИ
I
Тёмной мартовской ночью 1952 года, часа за три до рассвета, наши пограничные наряды засекли над Карпатами неизвестный самолёт, прилетевший с юго-запада, со стороны Венгрии и Австрии. Он несколько минут летел на север над лесистым горным районом, потом повернул на занял и скрылся.
Спустя немного времени о нарушении воздушной границы стало известно начальнику городского отдела Министерства внутренних дел города Явора майору Зубавину.
«Иностранный самолёт, конечно, не зря появился над советской землёй в такую ночь, — сейчас же решил Зубавин. — Вероятно, сброшены парашютисты».
Самолёт углубился на север не менее чем на 40 километров. На каком же именно километре следует искать парашютистов?
Разложив на столе карту, Зубавин задумался. Поразмыслив, он остановился на горных окрестностях Явора. На этот большой город, несомненно, и рассчитывали лазутчики: здесь легче скрыться, отсюда можно выехать на все четыре стороны по железной дороге и по автостраде. Враг, тайно проникший на нашу землю, как хорошо знал Зубавин, чаще всего стремится побыстрее попасть в людской поток, затеряться в нём.
К утру район вероятной выброски парашютистов был оцеплен. Поисковые группы прочёсывали лес и горные ущелья, прилегающие к Явору.
К вечеру были найдены два парашюта: один — в густом кустарнике, заваленный камнями, другой — в стоге прошлогоднего сена на дальних лугах колхоза «Заря над Тиссой».
В тот же день на участке пятой погранзаставы, на виноградниках горы Соняшна, пограничники задержали неизвестного, назвавшегося «агрономом из Москвы». В действительности же он оказался парашютистом. При конвоировании лазутчик пытался бежать и был убит.
Второго парашютиста, несмотря на тщательные поиски, не удалось обнаружить ни в течение ночи, ни на следующий день.
Трудно в обширном районе лесистых гор и ущелий найти человека, который обучен скрывать свои следы. Но можно и должно. Не может же лазутчик бесконечно прятаться? Он обязательно покинет убежище и выйдет. Зубавин рассчитал, что это должно случиться не позднее завтрашнего дня, в воскресенье, утром, когда по всем горным дорогам пойдут и поедут колхозники на яворский праздничный базар.
Помня, что враг мог пристально наблюдать из укрытия за действиями своих преследователей, Зубавин сделал вид, что снимает блокаду. Он демонстративно, стараясь как можно больше нашуметь, посадил поисковые группы на машины и отправил их вниз, в долину.
Ночью он вернулся и приказал своим людям скрытно занять все выходы из якобы разблокированного района. Ранним утром, ещё до восхода солнца, по горным тропинкам и дорогам стали спускаться фуры, запряжённые волами, колхозники и колхозницы с ивовыми на холстяных ремнях корзинами за плечами. Не отставали от молодых крепконогие старики в чёрных шляпах, в расшитых цветной шерстью кожушках, с обкуренными до черноты трубками в зубах и смуглокожие черноглазые старухи в гунях-шубах, вывернутых белой длинной шерстью наружу.
Все людские ручейки сливались в один поток на главной дороге, ведущей в Явор. Здесь, в будке дежурного по переезду, и расположился Зубавин.
Снизу, от Тиссы и Явора, медленно приближался товарный поезд. Дежурный, седоусый с молодыми глазами человек, закрыл железнодорожный переезд. Перед полосатым шлагбаумом начали накапливаться люди. Зубавин вглядывался в их лица.
Беспечно облокотившись о шлагбаум, стояли счастливые молодожёны. На кудрявой голове юного мужа, верховинского лесоруба или отважного плотосплавщика, — яркозелёная шляпа, окантованная чёрным шнурком и увенчанная радужным пером. Тонкая талия парня затянута широким поясом с медным набором блях, гвоздиков, ромбиков и квадратиков. На сильные плечи небрежно накинут белый, мягчайшей выделки, почти замшевый киптар — безрукавный кожушок, расшитый цветной шерстью, с пышными кистями у ворота. Грудь полотняной рубашки вышита шелковым и бисерным узором.
Нарядна и его русоволосая подруга. На ней бордовая грубой шерсти панёва, вишнёвого атласа кофта, ожерелье из старинных серебряных монет и сирдак — белоснежная куртка с двумя бортовыми полосами цветной вышивки.
Куда и зачем они идут? Наверное, просто так, никуда и ни за чем. Не сидится им сейчас дома. Вышли, чтобы похвастаться своим счастьем, чтобы подивились на их красоту добрые, независтливые люди.
Зубавин оторвал взгляд от молодых верховинцев и сейчас же обратил внимание на курносого с небритым и сильно опухшим, как бы обмороженным, лицом парня. Одет и обут он был буднично, даже бедновато: старая свитка, переделанная, как видно, из отцовской, поношенные постолы, островерхая с вытертой мерлушкой шапка. На спине парня прилажена новая корзина, и поверх неё видна красноносая голова чубатого гусака. Выделялся этот человек из толпы ещё одной деталью: воротник его свитки был поднят. Зачем? Ведь нет ни дождя, ни ветра.