Степанов крепко сжал фонарь и направился вдоль границы, к правому флангу участка. Он был счастлив, что ефрейтор доверил ему осмотр служебной полосы. Нет, он не просто осматривал её, он её исследовал.
Следы врага часто бывают настолько искусными, что даже опытный пограничник становится в тупик. Свои следы на мягкой взрыхлённой почве КСП нарушители заметают вениками, пучком травы, заделывают граблями. Если бороздки на взрыхлённой почве не имеют привычного глазу пограничников расположения, если даже не видно вмятин следов, но местами земля более тёмного цвета, чем всюду, — значит здесь побывал лазутчик, который присыпал свои следы землёй. Особо ловкие, натренированные нарушители пытаются преодолеть КСП на специально сконструированных ходулях или при помощи длинного шеста, прыжками. В надежде не оставить следов шпионы и диверсанты покрывают взрыхлённую почву травяными дорожками, ковриками, досками, брёвнами. Рассчитывая обмануть следопытов, они обуваются в соломенные и войлочные лапти, в специальную «модельную» обувь, оставляющую на КСП след медведя или дикого кабана, коровы или лошади.
Неистощимы ухищрения нарушителей, но неусыпна и бдительность пограничников.
Степанов шёл вдоль служебной полосы, пристально вглядываясь в пушистую влажную землю. Километр. Другой. Широкой грядкой тянулась КСП с востока на запад.
Ещё километр, уже последний. Вот и большой валун, давным-давно, может быть, тысячу лет тому назад, скатившийся с гор. Это уже правый фланг заставы,
— Перекур, — скомандовал ефрейтор.
Каблуков сел на мшистый валун, достал жестяную коробку с табаком, начал медленно сворачивать толстую цыгарку.
— Курить? — встревожился Степанов. — Ведь нельзя. Не положено.
Каблуков махнул рукой.
— В такой-то туман? Ничего в двух шагах не увидят, Не могу я сейчас не курить. Последние солдатские цыгарки…
Прикрывшись полою шинели, он зажёг спичку, жадно втянул в себя махорочный дым и закрыл глаза.
Степанов стоял на дозорной тропе, вглядываясь и вслушиваясь в туманную тишину.
— Эх, завидую я, брат, тебе, — вдруг шёпотом сказал ефрейтор.
— Завидуешь? Это почему же? — удивился Степанов,
— Тебе ещё два года носить зелёную фуражку со звёздочкой, а мне надо завтра или через неделю насовывать на голову какую-нибудь лопоухую шапку или кепочку с пуговкой.
— В чём же дело? Оставайся на границе.
— Нет, поеду. Одна нога моя уже там, около матери, — он горько усмехнулся. — А другая, может быть, так и останется здесь.
Повздыхав, Каблуков, наконец, поднялся и, взяв у Степанова фонарь, двинулся обратно по дозорной тропе. Опять электрический луч заскользил по чёрной глянцевитой полосе, опять Каблуков не сводил с неё глаз. Против дерева, разбитого молнией, на правом фланге участка заставы, ему показалось, что КСП имеет необычный вид. Он остановился.
Приглядевшись, Каблуков обнаружил весьма слабые, неопределённой формы отпечатки. Их было двадцать шесть. Расположены они примерно на расстоянии 80 сантиметров один от другого, поперёк всей полосы, от края до края. Форма отпечатков не похожа ни на след человека, ни на след зверя.
— Наверное, ухищрённый след. — Каблуков опустился на колени, тщательно осматривая отпечатки. — Да, маскированный. Нарушители! — твёрдо объявил он поднимаясь.
Пожалуй, никакое слово не действует на пограничника так сильно, как это специфическое — нарушитель. Там, в тылу, потом разберутся, кто он, этот нарушитель, какого ранга, куда и откуда шёл, с каким заданием. Перед пограничником же, когда на его участке нарушитель прорывается через государственный рубеж, стоит одна задача: как можно скорее поймать врага и обезвредить его или уничтожить.
Произнесите самым тихим шёпотом у изголовья больного пограничника: «Нарушитель», — и он всё сделает, чтобы подняться. Скажите это тревожное слово уставшему солдату, только что вернувшемуся из наряда, — и он в одно мгновение обуется и оденется, схватит винтовку с примкнутым штыком и будет готов к самому ожесточённому бою с врагом, к схватке один на один, к большому преследованию — по ущельям и горам, по таёжному лесу, по болоту, по глухим камышовым зарослям, по песчаной пустыне.
Всё, что занимало мысли Каблукова до этого, он отбросил, забыл. Видел только следы на КСП.
— Слышишь? — сдавленным шёпотом спросил Степанов, трогая ефрейтора за плечо. — Кто-то идёт.
Каблуков выключил фонарь и направил автомат в сторону границы, на звук быстро приближающихся шагов.