— Ты сам, дядя Миша, почему в передовые ряды не выдвигаешься, если все понимаешь? — лукаво спросил Никита.
Дядя Миша замолчал, посидел на скамье и ушел за шкаф. Через минуту он появился оттуда с полотенцем на плече.
— Я фронт весь прошел до самой победы, а ты вопросы мне задаешь? — прикрикнул он на Никиту. — Я на вахту мира встал первым. Не первым… вторым. А не сойду. Мне бы твои годы… да кабы не бомба та… я, может, такой высоты достиг бы!.. Безмозглый ты, Никита! Вот как ты переводишься на русский язык!
— Осерчал, — ничуть не обидевшись, заметил Никита, когда дядя Миша ушел умываться. — Он у нас вроде как за отца. Учит нас. Сам-то не все, конечно, знает…
— Никита, а ты поступи все-таки в техникум, — сказал Коля.
— Агитатор! — улыбнулся Никита. — А вон второй агитатор, — улыбнулся, он еще шире.
Пришел Володя. Следом за Володей пришли из техникума и Петя с Алешей.
Петя принялся собираться в дорогу. Началась суматоха.
Все старались ему помочь, суетились, шумели, каждый что-то советовал, каждый думал, что очень полезен, а на самом деле только мешал.
Алеша выдернул из-под кровати чемодан, порылся в белье, нашел ни разу не надетую зефировую рубашку в полоску и бережно, словно блюдо, поднес ее на растопыренных ладонях Брунову:
— Петя! Возьми про запас…
— …Платки. Две пары белья. Носки. Рубашка шелковая, рубашка простая, — вслух перечислял Петя, укладывая вещи. — Готово! Сборы кончены. — Он захлопнул чемодан. — Ребята! Наказывайте, у кого какие поклоны в Москву.
Пока в комнате шла суета, дядя Миша поужинал, подготовился к смене и, должно быть, только и дожидался Петиных слов.
— Ну, Петруша, поезжай! — подходя к Пете, с чувством сказал дядя Миша. — Несхожие у нас с тобой характеры, Петр, потому и неувязки житейские между нами бывают. Размашист ты, Петька, небережлив, нерасчетлив. А я на свой фасон скроен. Задел ты меня в тот раз: ни за что ни про что сторонним обозвал. Ладно. Вытащил из сердца занозу. Простил. Поезжай, Петр Брунов, в Москву. Стойте за мир!
Он вытер ладонью рот, обнял Петю, поцеловал его в губы и, нахлобучив шапку, ушел на завод.
— Еще у кого будут наказы? — спросил Петя.
— У меня, — весь вспыхнув, сказал Володя. — Петя! Если на Конференции мира будут ребята из Кореи… может, корейские комсомольцы в гости приедут, ты им передай…
— Понял.
— Ты им скажи. Не забудь.
— Не забуду.
— Петя! — спохватился Володя, вытаскивая из кармана блокнот. — На. Подарок тебе.
— Вот спасибо! Вот удружил! — обрадовался Петя, словно ему невесть что подарили. — А ты, Новиков, подрастай. Мы еще вместе с тобой на заводе поработаем!
Он поднял глаза и обомлел. В дверях, вся укутанная в белый платок, стояла Екатерина Михайловна.
Вот кого Петя не ждал! Тот случай у трамвайной остановки, когда Петя опоздал на свидание с Катей, провел между ними черту, которую он не умел перешагнуть. Он ежедневно встречал на заводе инженера Танееву, спорил или соглашался с нею при обсуждении различных вопросов на комсомольских и производственных собраниях, но никогда больше Катя не звала его погулять вместе после работы или посмотреть кино. Катя Танеева оставалась простой и естественной, но в ее отношении к Пете появилась та отчужденность, которая говорила: мы с вами друзья, но забудьте о том, что я вам приносила черемуху.
А Петя не мог позабыть!
И вдруг она здесь, в такой час. И милые черные глаза, как прежде, смеются ему.
— Здравствуйте все! — сказала Катя, а посмотрела на Петю. — Поглядите, что я вам привезла! — Она откинула конец платка и показала на груди белые астры. — Я их спрятала от холода. Петя, это для вас!
Она протянула ему одну астру. Петя покраснел и осторожно, обеими руками взял цветок. Вот тут бы и сказать напрямик — что он жить без нее больше не может! Но кругом стоят люди, и красивых слов Петя не знает, и не сумеет он объяснить свои чувства. Он и Катей никогда ее не решится назвать.
— Спасибо за память, Екатерина Михайловна!
Она медленно отвела со лба упавшую челку и сказала:
— Когда вы вернетесь… — но вдруг засмеялась, вспыхнула и весело заторопила ребят: — Товарищи! Идемте, идемте скорей! Петя, я отдам вам астры в вагоне. Довезите их живыми до Москвы. И свою спрячьте, укройте теплее!
Кто-то из ребят выхватил из рук Пети чемоданчик. Все отправились на вокзал.