Великан поднял голову, прислушался и пошел к двери. Вернулась с работы Варвара Степановна.
— Здравствуй, друг сердечный! Рыцарь бледный и печальный! Соскучился, старче? — ласковым баском заговорила она, трепля Великана между ушами. — Чижи, как вы, живы? А что на улице делается! Всю залепило снегом. К утру без валенок из дому не вылезешь!
Ее приход разом нарушил тишину дома. Проснулись в клетках чижи. Загудел на кухне примус. Великан не пожелал больше лечь на подстилку, любовно следуя по пятам за хозяйкой.
Андрей Андреевич затопил печь. Они любили посидеть вдвоем у огонька.
Береста, свиваясь спиралью, корежилась на жарком огне, сухие дрова подняли такую перестрелку, что вся комната наполнилась озорным и веселым щелканьем.
Варвара Степановна грела над огнем руки и делилась маленькими и такими всякий раз важными впечатлениями дня:
— К Первому мая наши биологи взялись выгнать гиацинт и сирень. Отнесем в сквер, на братскую могилу, а еще, смотри, только по секрету, Андрей, каждому учителю готовят гиацинтик в подарок. Хорошие ребятишки! Нынче у иных повелось корить молодежь. Есть хулиганство, ох правда есть! Да ведь дурное в глаза кидается, а золото не говорит, да много творит… Насмешил меня нынче один мальчугашка. Вызвала ответить с места. Застрочил, как из пулемета. «Довольно, говорю, садись!» Не садится, строчит и строчит. «Ты что же, спрашиваю, не слушаешься?» — «Хочу, говорит, до конца договорить. Если кто не знает, вы за язык насильно тянете, а кто знает, — садись». Пришлось до конца дослушать… Андрей! О чем ты задумался? — Она близко заглянула ему в глаза. — О чем?
— За водой надо сходить. Вот пойду, — сказал он, — и, если бы выловилась из колодца та чудесная щука, которая людям дарит, чего душа пожелает, уж не знаю, чего бы спросить, по щучьему веленью, моему хотенью?
Варвара Степановна провела маленькой ладошкой по белым волосам мужа:
— Спроси мне новые валенки. Ишь, снегопад, старые-то совсем прохудились.
— Стоит ли? Весна недалеко, — усмехнулся Андрей Андреевич.
— И то правда, — серьезно согласилась она. — Да и беспокоить щучье веленье из-за такой малости совестно.
КАЖДЫЙ ЗАНЯТ СВОИМ ДЕЛОМ
Урок кончился. Обычно ребята норовили улизнуть из класса, едва дозвенит звонок. У Андрея Андреевича часто оставались за партами. Он умел задеть за живое. Вопросы на его уроках сыпались градом.
Володя поднял руку:
— Можно добавить, Андрей Андреевич?
— Добавляй. — Андрей Андреевич, вы ничего не сказали о Викторе Талалихине и о Тимуре Фрунзе.
— Что правда, то правда. Не успел обо всех рассказать.
— Можно добавить? — спросил Женя Горюнов.
— Добавляй.
— Замечательный русский путешественник Николай Николаевич Миклухо-Маклай исследовал жизнь папуасов. Папуасы сначала не доверяли Миклухо-Маклаю и хотели убить. Миклухо-Маклай расстелил циновку и лег спать на глазах вооруженного отряда, чтобы доказать, что он мирно настроен и не хочет им зла. И верно, уснул… Андрей Андреевич, как вы думаете, бесстрашие бывает врожденным или можно развить?
— Полагаю, что можно развить, — ответил учитель. — Ну, а ты, Брагин, что хочешь добавить? — спросил он, видя еще одну поднятую руку.
Юрий успел сложить книги и, сидя на кончике парты, держал портфель на коленях, готовясь вскочить и бежать.
— Я хочу… Был звонок. Можно идти?
— Ведь и верно, звонок был, — сказал Андрей Андреевич. Никто не поднялся. Все почему-то молчали.
— Юрий, хорошо ли ты понял, что я сегодня рассказывал? — спросил Андрей Андреевич, приближаясь между рядами парт к Брагину.
— Понял. Проверьте, пожалуйста… могу отвечать, — охотно отозвался Брагин.
— Не сомневаюсь, память у тебя превосходная… Между прочим, ребята, — обратился Андрей Андреевич к классу, повернувшись спиной к Юрию, — бывают знания, которые нельзя считать настоящими знаниями, если они усвоены только памятью. Надо постигнуть их сердцем. Тогда они становятся убеждением. Ты подумай, Брагин, об этом.
Этот отличник, который всегда превосходно знает урок, чем-то Андрея Андреевича задел. Слишком уж деловой человек, такой деловой, что, кажется, не о делах и подумать некогда.
Юрий обиженно повел плечами.
— Почему я должен думать больше других?.. Можно идти? — уже дерзко спросил он.
— Иди. Идите, ребята.
Володя догнал Юрия в раздевалке.
— Не дал поговорить как следует! Все расстроил! Перебил на самом интересном месте. У, ты!
— Но, но, не толкайся! — ответил Юрий с угрозой, сам надвигаясь плечом на Володю.