— Простите, — сказал он, — я очень занят и хотел бы сразу начать с дела.
— Вот как! — удивился Андрей Андреевич.
Не часто ему приходилось встречать таких равнодушных людей. Но этот человек был отцом его ученика, и Андрей Андреевич решил присмотреться к нему повнимательней.
— Итак, в чем же дело?
— Вы, конечно, поняли, что я приехал говорить о сыне. Меня интересует ваше отношение к моему сыну.
— Именно мое отношение?
— Именно ваше.
Андрей Андреевич помолчал. Этот инженер с высоким, лысеющим лбом и светлыми, немного выпуклыми глазами слишком уж бесцеремонно держал себя в чужом доме. Кажется, он уверен был в том, что имеет право в любое время ворваться к учителю и потребовать, чтобы тот перед ним отчитался.
Инженер вынул часы.
— Як вам с завода. У людей праздник… — вздохнув, пожал он плечами, — а у нас… Э, да что говорить! Насилу вырвался. От вас опять на завод.
Андрей Андреевич посмотрел на его новенький синий костюм и желтые туфли.
«Врешь, голубчик! — посмеялся про себя Андрей Андреевич. — В таких костюмах в цех не ходят. Специально, чтобы произвести впечатление, вырядился в парадную пару».
— Ваше имя и отчество позвольте узнать? — спросил он.
— Василий Петрович, — нетерпеливо ответил Брагин.
— Так вот, Василий Петрович, ничего определенного о вашем сыне пока сообщить не могу. Работаю с ним не очень давно. Еще не все выяснил.
— Как так? — изумился Василий Петрович. — Вы не знаете, как он учится?
— Это я знаю. Учится Юрий отлично.
Вошла Варвара Степановна в домашнем простеньком платье, в накинутом на плечи пушистом платке и присела невдалеке от мужа, обменявшись с ним неприметным для гостя дружеским взглядом.
— Василий Петрович. Отец Юрия Брагина, — представил Андрей Андреевич. — Жена.
— А также учительница вашего сына, — смеясь, добавила Варвара Степановна, сразу нарушив сдержанный тон разговора. — Вы почему в школу к нам не показываетесь? — серьезно и весело спросила она инженера. — Отчего я вас не знаю? Мы таких невидимок-отцов недолюбливаем! — погрозила пальцем Варвара Степановна.
На белой шее Василия Петровича выступили два предательских розовых пятна и ярким румянцем разлились по щекам.
— Мне показалось… гм!., я боюсь, вы недолюбливаете и моего сына. Вы, Андрей Андреевич. — Инженер устремил на учителя подозрительный и в то же время изучающий взгляд. — Мне не понравился один эпизод на последнем вашем уроке. Вы сказали Юрию: нельзя ограничиваться памятью. Мне неясны ваши требования!
— Неужели? — удивился Андрей Андреевич. Может быть, в вопросе едва заметно прозвучала насмешка.
— Да! — раздражаясь, повысил голос Василий Петрович. — Когда требования неопределенны, а отношение к ученику предвзятое, неизбежны придирки.
— Вот и попался, голубчик! — всплеснула руками Варвара Степановна. — Ах, как попался! Захаживали бы в школу к нам чаще, плохие мысли не полезли бы в голову. К ученику отношение предвзятое? Придирки? У нас, Василий Петрович, такой традиции нет.
Она отчитала Василия Петровича, как отчитывала своих учеников: без зла, но внушительно.
У Василия Петровича отлегло от сердца. Он действительно заподозрил, что Юрию на уроках Андрея Андреевича грозит плохое житье. Самолюбие учителя задето — ученик добра не жди. А год кончается. Скоро экзамены. Василий Петрович был встревожен куда больше сына. Он собрался и прикатил с визитом к Андрею Андреевичу. И хорошо сделал. Эта черноглазая живая учительница с темными седеющими волосами, старомодно уложенными надо лбом в круглый валик, успокоила Василия Петровича.
— Юрий поступил нетактично на вашем уроке, — извиняющимся тоном сказал он, обращаясь к Андрею Андреевичу. — Я огорчен… Я понимаю вашу настороженность к Юрию. Но я надеюсь, Андрей Андреевич, это не отразится… ну, как бы точнее сказать… Вы к нему не будете пристрастны в смысле оценок, я надеюсь…
— Помилуйте! Что вы! — морщась, словно у него заболел зуб, ответил Андрей Андреевич.
— Ну, прекрасно, прекрасно! — суетливо обрадовался инженер. — А Юрию я внушу. Будьте уверены, он на ваших уроках… Отныне ни сучка, ни задоринки!