«Хорошо, что мы все время идем вперед! — подумала Катя. — Скоро и это мы будем делать легче».
— Тополев одобрил? — спросил Петя Брунов, подгибая внутрь кромки браслета и с улыбкой глядя поверх барабана на Катю.
Она почему-то опять покраснела и поправила на лбу темную прядь, косячком упавшую на бровь.
— Начальник цеха приглашает на совещание, — строго сказала она.
— Приглашает? Ну, значит, с победой, Екатерина Михайловна! — крикнул Петя.
Когда Катя вернулась в кабинет начальника цеха, там был Сергей Ильич Дементьев, секретарь партбюро. Он сидел против Тополева, опершись руками о край стола, и, точно так же держась за стол, чуть подавшись вперед, сидел в своем огромном кресле Тополев.
«Не ссорятся ли они?» — подумала Катя, заметив напряженность в их позах. Дементьев обернулся и рассеянно ей кивнул… Это был человек лет сорока пяти, невысокий, подвижной, с гладко выбритым, всегда свежим, казалось только что умытым лицом, которому толстые губы и близорукие глаза придавали выражение мягкости и почти детской бесхитростности.
— Выжидать всего легче, — говорил Дементьев, продолжая разговор с Тополевым. — И, уж конечно, спокойнее.
— Нет, Сергей Ильич, ты зря на меня нападаешь, — возразил Тополев и, вынув изо рта трубку, принялся выколачивать из нее табак. — Зря. Вовсе зря. Я имею право сказать изобретателю «да», когда это точное и определенное «да». Дважды осеклись. Или забыл, товарищ Дементьев?
— Ну, а теперь? Теперь что? — спросил Дементьев.
— Надо рисковать.
Дементьев откинулся на спинку стула и несколько секунд молча глядел на начальника цеха:
— О каком риске речь? Механизм изготовить? Осторожничаете, товарищ Тополев! От таких осторожностей избави нас бог. От таких экономий только убыль заводу.
— Новикова, Сергей Ильич, берегу, — произнес Тополев внушительно. — Третий раз ошибиться опасно. А? — спросил он.
Дементьев не ответил.
— Потому эту вот штуку, — Тополев кивнул на чертеж, — я уже трое суток изучаю.
— Сколько времени в бризе у Романычева чертеж провалялся, пока к тебе на стол попал! — сердито проворчал Дементьев.
— В этом ты прав. Проглядели мы с тобой, Сергей Ильич. Наша вина.
Дементьев хотел еще что-то сказать, но дверь отворилась — точно в назначенный час, минута в минуту, явился Василий Петрович Брагин. В небольшом кабинете Тополева Василий Петрович казался чрезмерно громоздким, и, когда сел на диван, ноги его протянулись чуть не на середину комнаты.
— Погодка! — озабоченно проговорил он.
— Вьюжит, — спокойно согласился Тополев.
Дементьев встал, резко отодвинув стул, и отошел к окну.
Василию Петровичу стало не по себе. Глядя на спину секретаря, который молча стоял у окна, Василий Петрович думал о том, что, должно быть, разговор предстоит неприятный. И что стоило ему хотя бы сегодня утром повнимательнее проверить расчеты новиковского чертежа! Василий Петрович продолжал считать прожектерством идею механизации сборки шины. А все-таки надо бы досконально изучить чертеж Новикова, чтобы сегодня всех убедить в его несостоятельности. Спросят, а ведь доказательства у Василия Петровича самые общие. Замысел конструкции нереален — вот и все, что он может ответить. Почему нереален? Потому что необычен, потому что в практике неизвестен Василию Петровичу. Скажут — надо проверить на практике. Ну, проверяйте. Ну, снова все окажется вздором. Ах, и надоело возиться с чужими фантазиями!
Думая так, Василий Петрович старался, однако, сохранять благодушное выражение лица, не спуская глаз со спины Дементьева, чтобы кивнуть ему, когда тот повернется.
Народ между тем собирался. Пришел толстый Романычев и сразу закудахтал, как курица:
— Федор Иванович, батенька! Умаялся! Хоть в вагонетках развози по цехам предложения. Горы! Так на бумагах и сплю.
— Не больно ли крепко спите? — без улыбки спросил Тополев. Романычев плюхнулся на диван, по-стариковски пожевал губами:
— Прытки! Ох, прытки!
Вслед за Романычевым один за другим пришли Брунов, Путягин и Новиков. Павел Афанасьевич присел сбоку у Катиного столика и, ли на кого не глядя, курил, стряхивая пепел на колени и на пол.
— Мы кого-нибудь ждем? — спросил Брагин, вынимая часы.
— Секретаря парткома, — ответил Тополев. — Григорий Данилович сейчас будет.
Брагин пошевелил шеей, поправляя галстук, а Дементьев круто повернулся, шагнул от окна и сел рядом с Павлом Афанасьевичем.
— Душа на месте? — тихонько спросил он.