— Нет, — не поднимая головы, хмуро произнес тот.
— Истомился?
Павел Афанасьевич молчал.
— Слушай, Новиков, ответь ты мне на вопрос, — все так же тихо, но с жаром заговорил Дементьев, стряхивая пепел с колена Павла Афанасьевича, — что ты ко мне со своей заботой не шел? Или в помощь не верил? Гордыня, Новиков, в тебе завелась.
— Нет, неверно ты меня, Сергей Ильич, понимаешь, — помолчав, сказал Павел Афанасьевич. — Думать ты мне не помог бы: я люблю думать один. Вот теперь помогай. Если только…
Он почувствовал в комнате оживление и, обернувшись, увидел секретаря парткома.
— Григорий Данилович! — обрадовался Тополев. — Ну, товарищи, начнем разговор.
— Начнем, товарищи! Извините, задержался у директора. Товарищ Новиков, привет! — подняв руку, сказал секретарь парткома.
Катя Танеева, которая давно приготовила на своем столике листы чистой бумаги и уже записала в протокол число, повестку, фамилии, сейчас, с приходом секретаря парткома, вся обратилась в слух.
Секретарь парткома Кате казался человеком необычным. Григорий Данилович Бирюков был прост в общении с людьми, любил шутку, умел веселиться, но то особенное, что составляло его главную суть, угадывалось в выражении глаз и немолодого лица с большим лбом и крутым подбородком, были твердость и ум. В комнате появился секретарь парткома, Катя успокоилась. Сегодня все разрешится. Все решено. Она обменялась взглядом с Петей Бруновым. Петя кивнул.
— Товарищи, завод рос и вырос на наших глазах, — говорил секретарь парткома. — В каждом цехе — труд и мысли наших людей. А основной процесс на заводе — сборка шин — до сих пор ведется вручную. Вокруг конвейеры, транспортеры, все механизировано, сборщик же и по сию пору десять потов сгонит за смену, ворочая скалкой. Дело ли это?
— Не у нас одних, — вздохнул Романычев. — Везде так.
— Партийная организация завода не однажды ставила перед бюро рабочего изобретательства задачу создания механической скалки, — словно не слыша Романычева, продолжал Бирюков. — Не однажды наши изобретатели пытались эту задачу решить. Не удавалось? Да. Что ж, отказаться? Не искать больше? Оставить надежды? — Он внимательным взглядом окинул собравшихся. — Товарищ Романычев, вы начальник бюро рабочего изобретательства. Сообщите нам ваше мнение о последнем изобретении Новикова.
Что-то заклокотало, захлюпало в груди Романычева, и вместо ответа он разразился приступом натужного кашля. Катя опустила глаза, стыдясь за него.
— Ваше заключение по предложению Новикова? — невозмутимо повторил свой вопрос секретарь парткома.
— Товарищ Бирюков! Григорий Данилович! Что вы?! Ох-хо-хо! — закряхтел и заохал Романычев. — Посадили бы любого на мое место. Всякий заблудится. У меня этих предложений сотни да сотни. Завал!
— Такой завал, что и разобраться нельзя, где предложение зряшное, а где важное? — спросил Бирюков.
И оттого, что он оставался невозмутимым, Романычев понял — плохи дела. Как он ругал себя в душе за то, что вовремя не занялся скалкой Новикова! Дотянул — вмешались партком, и начальник цеха, и комсомольцы. Теперь пойдет кутерьма!
— Григорий Данилович! — просительным тоном заговорил Романычев, думая лишь об одном: как оправдаться. — Предложение Новикова… поскольку… вы понимаете, не простая обстановка сложилась. Опыт неудач позади, так сказать. Лучшие технические умы завода в свое время принимали участие. Что я мог сделать? Дал на консультацию изобретение Новикова. Вот инженер Брагин, он в курсе…
Таким образом, начальник бриза довольно ловко свалил вину на Василия Петровича Брагина.
Брагин этого ждал, и, пока Романычев кашлял, охал и лепетал свои оправдания, Василий Петрович успел собраться с мыслями. Браковать изобретение Новикова теперь нельзя, он это понял. Если даже в третий раз провалится скалка, браковать опасно — прослывешь консерватором. Да к тому же, по всему видно, партком решил поддержать изобретение Новикова. Хорошо, инженер Брагин тоже поддержит.
— Я долго думал, — начал свою речь Василий Петрович, поправляя галстук. — Я пристально изучал изобретение Павла Афанасьевича. Сомневался. Определенного суждения у меня не было долго. Теперь оно есть. Я предлагаю: надо немедля начать изготовление опытной механической скалки конструкции Новикова.
Катя, не веря своим ушам, опустила карандаш и в изумлении глядела на Брагина.
— Василий Петрович, вы недавно говорили другое! — запальчиво крикнул Петя Брунов.
Лицо Василия Петровича покрылось пятнами. Он нехорошо краснел — нездоровая белизна и одутловатость его лица от алых пятен становились виднее.