— Петя! Куда роешь канавку? Веди воду к кустам!.. Ребята! Кто взялся гиацинт выгонять? Глядите, зацветет ли к Первому мая?
У ботанического кружка Варвары Степановны началась весенняя страда.
— Ребята! Волга тронулась! — вбегая во двор, объявил Володя.
— Ледоход! Варвара Степановна! — закричали ботаники.
Повезло мичуринцам! Пятый класс тут же выстроился в пары. Варвара Степановна повела своих учеников на набережную.
А семиклассники, дождавшись звонка, нехотя побрели на уроки. Кому охота учиться в весенний день, когда солнечными пятнами обрызган весь класс, за окнами бушует вода и в открытые фортки врывается вольный воздух! Давно в классе не было такого веселья, как в это утро.
— На места! — взывал староста Дима Шилов, самый благоразумный человек среди всех семиклассников, и вдруг взял да и запустил портфелем в Женю Горюнова.
И пошла потеха!
— Ребята! Слушайте! Гимн весне! — кричал Толя Русанов:
— Слушайте меня! Тихо! — приставив трубкой ко рту ладонь, перебил Юрий Брагин. — Ребята! Объявляю: гимн Русанова переложит на музыку наш композитор…
— Какой композитор? Где композитор?
— …наш композитор Владимир Новиков! — покатываясь со смеху, закончил Юрий. — Эй, Володька! Почему вчера у Марфиных не был? Разузнал твои секреты. Все разузнал! До, ми, фа, соль, ми, до!
— Хватит тебе! — надвигаясь на Юрия, оборвал его трели Коля Зорин. — Что тут смешного? На лбу ни у кого не написано, композитор или нет.
Но, должно быть, в Юрия сегодня вселился бес озорства:
— Эй, Володька! Новиков! Ты теперь у нас «до-ре-ми», а не Новиков!
Володя взял сумку с книгами и молча вышел из класса.
Так. Значит, вчера Юрий выведал у Ольги никому на свете не известную тайну! Значит, Юрий вчера потешался над ним?
А что Ольга? Молчала? Или, может быть, сама разболтала, как бьется с Володей?
Кончено!
Володя больше не вернется в тот дом.
Но берегись, Юрий! Эти насмешки тебе не забудутся, нет!
Вдруг Володя увидел Гликерию Павловну. Учительница опаздывала на урок и торопливо шла вдоль коридора. Несмотря на свои тридцать пять лет, цветущий вид и добродушный характер, Гликерия Павловна постоянно воображала себя больной. Она носила на шее крупный желтый янтарь в предохранение от зоба и в сумочке целую аптечку всевозможных таблеток от прочих болезней.
— Новиков? Ты почему не в классе? — спросила учительница, силясь придать строгое выражение своему круглому розовому лицу с ямочками на щеках и подбородке.
— Голова болит.
— Ай-ай! Что такое? Грипп, должно быть, тебя ломает. Сейчас вредный грипп ходит. Вирусный. Иди-ка домой, Новиков. На, возьми кальцекс. Проглоти да молочком горячим запей. С гриппом шутки плохие.
Володя, конечно, и не подумал глотать кальцекс. Раз уж выпал такой случай, он пошел взглянуть на Волгу, по дороге кинув лекарство в лужу.
Набережная полна народу. Людно, словно на празднике. Девушка в красном берете продает цветные шары. Ветер треплет у девушки платье, плещет шарами и летит вдоль набережной, веселый, весенний.
Внизу идет лед. Возле берега он идет густым мелким крошевом, бурлит, брызжет пеной, наткнувшись на дебаркадер. Посередине реки проплывают тяжелые льдины. Вот одна встала ребром, затрещала, рухнула, и долго, как в омуте, ее крутила вода. Волга тронулась в путь…
Володя все утро протолкался на набережной. Он опомнился, когда за спиной его раздались знакомые голоса.
Семиклассники после уроков толпой привалили на Волгу.
— Ребята, смотрите! — кричал Юрий.
В глубине реки на льдине плыл какой-то зверек. Он то метался на льдине, окруженной разводьем, то свертывался в рыжий комок, а льдина все плыла и плыла.
— Заяц! — догадался Коля Зорин.
— Какой заяц! Лисица.
— Смотрите!
Разводье сузилось, рыжий зверек бегал взад и вперед по краю льдины, выбирая момент, чтобы перепрыгнуть. Скок!
Перепрыгнул.
— Ребята, а ведь это собака! — разглядел кто-то.
— Скулит, — вытянув голову, прислушался Женя. — Честное слово, должно быть, скулит! — Он навалился на плечи стоявших впереди ребят и жадно всматривался в даль.