Собрание длилось четыре часа. В выступлениях коммунисты делились опытом, отмечали недостатки в боевых действиях тактических групп, предлагали новые приемы боевого использования торпедоносцев и "топмачтовиков" при выполнении совместных атак.
Анализ потерь показал, что гибнут в основном молодые экипажи, пока не сделают первых пять - семь вылетов, то есть тогда, когда они еще не освоили полеты на очень низких высотах, с выполнением маневра в зоне огня и почти мгновенным применением оружия. Поэтому опытным летчикам-коммунистам нужно использовать каждую свободную минуту для бесед и рассказов, для отработки маневра над вновь созданным полигоном, в воздухе личным примером учить молодежь".
"30 августа. Стремясь уменьшить потери, фашистские конвои стараются проходить через район наших действия в темное время суток. Днем интенсивность движения вражеских транспортов резко понизилась. Для осуществления непрерывной борьбы на морских коммуникациях в полку создана особая группа из летчиков-ночников. В нее вошли экипажи капитанов Шаманова, Меркулова, Федора Клименко и мой, старших лейтенантов Николенко, Гагиева, Ивана Клименко и лейтенанта Шишкова. Вместе со штурманом полка майором Котовым Борзов отобрал и наиболее опытных навигаторов: капитанов Лорина, Рензаева, старшего лейтенанта Андреева, лейтенантов Уткина, Демидова, Фурса, Бударагина.
Мой штурман Николай Иванов уже вышел из лазарета. Раны на голове и лице едва затянулись, но он прошел медкомиссию и получил допуск к полетам. У Скляренко дела неважнецкие. Переломы срастаются медленно. Вместо него стрелком-радистом назначен старший сержант Васильев".
"2 сентября. На рассвете воздушной разведкой обнаружен конвой в составе четырех транспортов и четырех кораблей охранения. Для нанесения удара вылетели два звена "топмачтовиков" под командованием старшего лейтенанта Николенко и лейтенанта Баженова..."
При пролете через линию фронта гвардейцы попали под ураганный зенитный огонь. Самолет лейтенанта Токарева был поврежден и вернулся на свою территорию. Остальные экипажи прорвались к Балтийскому морю.
Недалеко от Либавы пятерка пересекла береговую черту и почти сразу столкнулась с конвоем. Из труб четырех транспортов дым вырывался густой черной завесой. Вода у форштевней вскипала высокими пенными брызгами.
- Раскочегарились до упора! - крикнул ведомым Николенко. - Ночью до порта дойти не успели, теперь стараются наверстать. Сейчас мы их подхлестнем. Я и Разбежкин ударяем по концевому. Звену Баженова бить по двум головным.
- Понял! Спасибо за щедрость, - ответил Баженов. - Мы с Пискуновым ударим по первому, Сенюгину атаковать второй транспорт.
Разомкнувшись, самолеты устремились в атаку. Перед глазами гвардейцев мелькают снаряды и пули. Но транспорты уже в перекрестиях прицелов. Бомбы, сорвавшись с держателей, валятся вниз, ударяются о поверхность воды, рикошетом взвиваются вверх, будто стремятся догнать самолеты. Взрывом одной ФАБ-500 сносит трубу и надстройку на концевом транспорте. Из чрева огромного судна вверх вырываются языки пламени. Две пятисотки одновременно врезаются в борт головному и разрывают его пополам. Третий транспорт от взрыва бомбы, сброшенной лейтенантом Сенюгиным, осел на корму.
Проскочив сквозь конвой, экипажи сближаются, собираются в группу. В наушниках слышится голос Баженова:
- Как же теперь мы докладывать будем? Один утонул, а два еще держатся. Но и для них поминание уже уготовано.
- Так и доложим, - возбужденно смеется Николенко. - Один на шесть тысяч под воду пустили. А два по пять тысяч всерьез повредили. Видишь, сверху наши разведчики ходят? Они зафиксируют их погружение.
- В гидросистеме давление ноль, - тревожным голосом сообщает Разбежкин.
- Нашел чем хвалиться. Приготовься к посадке на пузо, - ободряет его Баженов. - Как у других получается, наверное, не раз наблюдал. Затянись ремнями покрепче. Штука не очень приятная, но для нас не смертельная.
"7 сентября. Дневным экипажам приходится туго. Они с трудом пробиваются через зенитный огонь у линии фронта. Ночники воюют успешнее. Почти каждую ночь один или два экипажа топят фашистские транспорты.
Одержали очередную победу Иван Шаманов со штурманом Михаилом Лориным. Они обнаружили и потопили вражеский транспорт водоизмещением шесть тысяч тонн".
"13 сентября. На бреющем линия фронта стала непроходимой, особенно для истребителей. Торпедоносцы в полете могут снижаться до минимальных пределов, пролетать по низинам оврагов, проноситься между деревьями. А на "яках" так летать трудно, мотор расположен впереди летчика и мешает ему наблюдать за землей. И получается, что торпедоносцы промчатся, фашистских зенитчиков всполошат, а следом летят истребители, и высота у них двадцать пять тридцать метров. Тут зенитчики их и сбивают. Оставшись без истребителей, ударная группа не может прорваться к конвою и возвращается.
Сегодня нам было поручено изменить эту тактику, отработать один из новых приемов..."
После взлета группа собралась над аэродромом. У меня в правом пеленге экипажи старшего лейтенанта Васильева и лейтенанта Пискунова, в левом лейтенантов Разбежкина и Сенюгина. Задача у нас необычная: сначала пробиться за облака, над ними пройти через линию фронта, в море снова выйти под облачность и нанести удар по конвою.
На первый взгляд все выглядит просто: взял и пробил облака вверх и вниз. Для меня одного это сделать нетрудно. Но, к сожалению, я не один. Слева и справа четыре "бостона", а сзади двенадцать Як-9. Семнадцать машин армада! Попробуй проткни восьмибалльную облачность...
Высоту набираю над летным полем. Глаза непрерывно следят за самым большим окном в облаках. Чувствую, что за нашим маневром внимательно наблюдают с земли, смотрят и ждут, что получится из этого первого опыта. Наверно, там очень волнуются, так как знают, что из летчиков группы лишь трое могут летать в облаках, а остальные четырнадцать по приборам летать не умеют.
На КП меня вызвали неожиданно. Задачу поставил командир дивизии полковник Курочкин. Объяснив, что и как нужно сделать, он устало сказал:
- Знаю, ты хочешь мне возразить. Скажешь, что это невыполнимо. Вспомни, сколько за эту войну мы решали невыполнимых задач? К сожалению, и эта не будет последней. Облака не сплошные. Нижняя кромка выше тысячи метров. Пробивайся в окно, проведи в него группу. Задачу выполни обязательно.
Высота перевалила за тысячу шестьсот метров. Облака нависают над головой. В них впереди появляется длинная узкая щель. Ее я приметил еще перед взлетом.
Даю команду сомкнуться как можно плотнее и начинаю энергичный набор высоты. Щель извивается. Пилотировать трудно. Выполнив очередной доворот, почти упираюсь в белую стену. Это граница окна. До верхней кромки облачной ваты еще не менее сотни метров. Неужели не перетянем?
- Внимание! Впереди облака. Если зацепим, то только верхнюю кромку. Всем прижаться ко мне, сохранять свое положение по летящему впереди самолету. Кто оторвется, смотрите на авиагоризонт. (Авиагоризонт - прибор, показывающий положение самолета в пространстве при отсутствии видимости естественного горизонта.) Удержите машину от кренов на двадцать секунд.
Нос самолета врезается в сероватую массу. В кабине сразу темнеет. Глаза устремляются на приборы. Машину немного подбалтывает, но я должен держать ее точно в режиме. Над головой промелькнули голубые просветы. Еще секунда, и перед взором появляется волнистое белоснежное поле.
Оглянувшись, вижу один "Бостон" и один истребитель. Значит, пробились вверх лишь Васильев и Бурунов. Остальные над облаками не появляются. Над нами светит лучистое солнце. Видимость изумительная. Каждую темную точку можно заметить за несколько километров. Развернувшись на запад, даю команду по радио:
- Всем лететь в направлении фронта самостоятельно. Облака пробивать одиночными самолетами в окна. Сбор группы над верхней кромкой.
Минуты тянутся медленно. В эфире молчание. На запросы самолеты не отвечают.