Я склонился перед ним до земли и с тяжелым сердцем пошел исполнять его приказание.
Но приходилось покориться, зная непреклонность Чаки, не допускавшего неповиновения.
Я отправился в Эм-Тандени, местопребывание королевских жен, и объявил приказание короля стоявшей у входа страже. Воины подняли свои копья и пропустили меня, я вошел в хижину Балеки. В ней находились и другие королевские жены, но при виде меня женщины встали и ушли; закон не позволял им оставаться в моем присутствии. Таким образом я остался наедине с сестрой. Несколько минут Балека лежала молча, по волнению ее груди я заметил, однако, что она плачет.
— Потерпи, милая! — сказал я наконец. — Скоро страдания твои кончатся!
— О нет, — ответила она, поднимая голову, — только начнутся. О, жестокий человек! Я знаю, зачем ты пришел: умертвить моего будущего младенца!
— Ты знаешь сама — такова воля короля!
— А! Воля короля! А что мне до воли короля? Разве я сама не имею голоса в этом?
— Да ведь это ребенок короля!
— Это ребенок короля — правда, но разве он также и не мой ребенок? Неужели мое дитя должно быть оторвано от моей груди и задушено, и кем же? Тобою, Мбопа! Не я ли бежала с тобой, спасая тебя от злобы нашего народа и мести отца? Знаешь ли ты, что два месяца тому назад король разгневался на тебя, когда заболел, и наверняка умертвил бы тебя, если бы я не заступилась и не напомнила о его клятве? И вот как ты отплачиваешь мне! Ты приходишь убить мое дитя, моего первенца!
— Я исполняю приказание короля! — отвечал я угрюмо, но сердце мое разрывалось на части.
Балека больше ничего не сказала, но, отвернувшись лицом к стене, горько плакала и стонала. Тем временем я услыхал шорох у входа в хижину, и свет в дверях заслонила входящая фигура. Вошла женщина. Я обернулся посмотреть на нее и сразу упал, кланяясь до земли. Передо мной стояла Нанди, мать короля, по прозванию Мать Небес, — та самая женщина, которой моя мать отказалась дать молока.
— Здравствуй, Мать Небес! — приветствовал я ее.
— Здравствуй, Мбопа, — отвечала она. — Скажи, почему плачет Балека? Оттого ли, что она мучается родами?
— Спроси ее сама, великая Мать Вождя! — сказал я.
Тогда Балека заговорила прерывающимся голосом:
— Я плачу, царица Мать, потому, что этот человек, брат мой, пришел от того, кто мой господин, от твоего сына, чтобы умертвить моего будущего ребенка. О Мать Небес, ты сама кормила грудью, заступись за меня! Твоего сына не убили при рождении!
— Кто знает, Балека? Может, было бы и лучше, если бы и его убили! — грустно сказала Нанди. — Тогда бы многие из тех, кто теперь уже мертв, были бы живы!
— Но, по крайней мере, ребенком он был добр и ласков, и ты могла любить его, Мать зулусов!
— Никогда, Балека! Ребенком он кусал мне грудь и рвал мои волосы. Каков человек — таков был и ребенок!
— Да! Но ребенок его мог быть не таким, Мать Небес! Подумай, у тебя нет внука, который будет беречь тебя на старости лет. Неужели ты дашь иссякнуть твоему роду? Король, наш властелин, постоянно подвергается опасностям войны. Он может умереть, и что тогда?
— Что тогда? Корень Сензангаконы не иссяк. Разве у короля нет братьев?
— Но они не твоей плоти и крови, Мать! Как? Ты не хочешь даже слушать меня? Тогда я обращаюсь к тебе, как женщина к женщине. Спаси мое дитя или убей меня вместе с ним!
Сердце Нанди дрогнуло. Слезы показались на ее глазах.
— Как бы это сделать, Мбопа? — обратилась она ко мне. — Король должен видеть ребенка мертвым, если же он заподозрит обман, — а ты знаешь, и тростник имеет уши, — то… Тебе известно сердце Чаки, и ты сам понимаешь, где будут завтра лежать наши кости!
— Неужели нет других новорожденных в Земле Зулу? — спросила Балека, приподнявшись на постели и говоря шепотом, похожим на шипение змеи.
Слушай, Мбопа! Твоя жена тоже должна была родить?… Внемлите же мне — ты, Мать Небес, и ты, брат, слушайте тоже. Не думайте шутить со мной. Я или спасу моего ребенка, или вы оба погибнете вместе с ним. Я скажу королю, что вы приходили ко мне оба и нашептывали мне заговор — спасти ребенка, а короля убить. Теперь выбирайте, и скорее!
Она откинулась навзничь, мы молча переглядывались. Наконец Нанди первая заговорила.
— Дай мне руку, Мбопа, и поклянись, что ты будешь верен в сохранении этой тайны, так же, как и я клянусь тебе. Быть может, придет день, когда этот ребенок, еще не видевший света, будет королем Земли Зулу, тогда в награду за сегодняшнюю услугу ты будешь первым человеком среди народа, голосом короля, его наперсником! Если же ты не сдержишь клятвы, берегись! Я умру не одна!