Успокаивала разгоряченного Мишку долго. Но после фырчащий жеребец то и дело норовил вырвать пучок травы и забрызгать белый сарафан зелеными слюнями. Я смеялась и отпихивала голову коня. Игра для двоих и ни для кого больше. И именно в этот момент я была счастлива.
— Вы шикарно смотритесь вместе, Кира, — подошел со спины мужчина.
— Вы нам льстите, — усмехнулась я.
— Да нет, я чрезвычайно серьезен.
Мишка в очередной раз совершил попытку обмуслякать ткань, но я беспардонно отпихнула его подальше и от меня, и от шедшего рядом мужчины. Почему — то на душе было спокойно. Впрочем, это совсем не странно. На конюшне я всегда была сама собой, без глупой скромности и смущения. Моя зона комфорта, и этим все сказано.
— Не боитесь, что заляпаете костюм? — прищурила один глаз я.
— Нисколечки, — передразнил меня незнакомец. — Ваш жеребец же понимает, что я мужчина, и на меня эти его знаки внимания не подействуют.
— Это не знаки внимания, — хихикнула я.
— Это вы так думаете. Мне — то лучше знать.
— Ну если та — а — а — ак, — протянула я и, сорвав одуванчик, предложила жеребцу. Тот не преминул жадно вырвать его из рук.
— Какое кощунство! Кира, вам не жалко бедные цветы? — он вовсю флиртовал. А как иначе можно объяснить, что сейчас этот молодой человек в строгом костюме за бешеные бабки и в дорогих туфлях топает со мной по полю?
— Нет, меня гораздо больше волнует, что Мишка считает их вкусными.
— Мишка, — хохотнул мужчина и, сняв пиджак, перекинул его за спину. — Неужели это его настоящее имя?
— Как вы могли о таком подумать? Истинное имя золотого сокровища Михмалли — Гели. А как же вас величают, уважаемый? — близость лошади вселяла уверенность, да и, признаться, мне нравился наш слегка сумбурный разговор.
— Максим, — весело отозвался собеседник.
— А дальше? — подозрительно прищурилась я.
— Сначала вы, — тут же выкрутился Максим.
— Я так не согласна, — усмехнулась.
Пора бы уже возвращаться домой. Дел — вагон и маленькая тележка.
— Как хотите, — пожал плечами Максим. — Кира, позволишь пригласить тебя сегодня на ужин?
— А когда мы перешли на «ты»?
— Только что, — нагло заявил мужчина.
Я придирчиво оглядела статную фигуру в кофейного цвета рубашке и светлых молочно — бежевых брюках. Наверное, со стороны мы отлично гармонировали. Почему — то сравнила Максима с Воронцовым. Казалось, что между двумя столь непохожими друг на друга молодыми людьми была какая — то общая черта. Вот только какая? Она неуловимо ускользала, и я даже закусила нижнюю губу, пытаясь поймать мысль за хвост. Но, увы, единственное, что пока могла сказать — они оба ходили в деловых костюмах. Не густо.
— Я не могу принять ваше, — сделала акцент на обращении, — предложение.
Максим недовольно поджал губы, сверкнув зеленовато — голубыми глазами. Цвет напомнил мне турмалин в маминых сережках. И правда, практически точь — в — точь. Однако, тень неудовольствия, омрачавшая загорелое лицо мужчины, исчезла быстро, сменившись предвкушающей улыбкой.
Ой дура — а — а. Какая же я дура. Сама же сделала себе хуже — ну что мне стоило сказать «я подумаю»? Как же сразу не догадалась, что Максим — из того типа мужчин, что обожают охоту. Весь смак в процессе. И как бы ты ни убегала, хищник всегда настигнет. Не остановится. Просто потому, что погоня доставляет удовольствие. Многое мне рассказывала Настасья о таком типаже. Но никогда не думала, что сама наткнусь на мужчину с подобными «наклонностями».
— Увы, Кира, я не приму отказ.
— Так зачем спрашивали? — тут же задала вопрос, стараясь не смотреть на Максима. С деланным усердием изучала элегантную голову Мишки с по — человечески выразительными глазами и темными ресницами. Даже остановилась на секунду, чтобы чмокнуть бархатный нос меж ноздрей и почесать завитки шерсти на лбу.
— Ты бессердечная девушка. Я чувствую себя лишним — так нежиться с лошадью, когда мужчина приглашает провести вечер в его компании!
Фраза, брошенная с усмешкой, заставила резко оглянуться на Максима. Нет, ну каков наглец?
— Я вас не держу, — четко выговаривая каждое слово, резко огрызнулась я.
Терпеть не могла, когда мне говорили что-то подобное. Нет уж, мне Данила хватило. Больше я не собираюсь жертвовать тем, что мне дорого, в угоду кому — либо.