К этому времени они уже не только пересекли все отделение, но и, не сворачивая к лифтам, направились к лестнице.
- Надо успеть перехватить дежурную медсестру, я перекинулся с ней парой слов, дама не прочь поделиться информацией, - Чернышов легкой трусцой сбежал по ступенькам, Ларисе же приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы не только успеть за ним, но и не оступиться на каблуках. Если холл приемного покоя и само отделение не так давно отремонтировали, и они теперь вовсю распространяли амбре свежего пластика, то лестница этого блага не знала уже пару десятков лет, радуя взор и шаг обкрошившимися кромками и выбоинками. Не иначе как хирургическому отделению временами не хватает пациентов, решили добывать их, не покидая здания…
Припарковался Чернышов чуть поодаль, уже возле выезда с территории, потому Ларисе и на улице пришлось припустить за Александром бодрым скоком. Недалеко от темного внедорожника стояла женщина лет сорока и, недовольно хмурясь, крутила головой, явно кого-то высматривая. Судя по тому, как она просветлела лицом при виде Чернышова, это и была та самая словоохотливая операционная сестра. Но радость её была недолгой, стоило заметить Ларису, женщина поджала губы.
«Похоже, очаровывать медсестер у него получается лучше, чем у меня – врачей», - Лара с легким раздражением отметила, что мысль эта её расстроила.
- Ещё раз здравствуйте, Наталья, - Александр галантно распахнул заднюю дверцу автомобиля. – Это жена того пациента, о котором мы говорили, Лариса.
Теперь во взгляде женщины неприязнь с оттенком легкой зависти сменилась на профессиональное сочувствие, правда, настолько откровенно формальное, будто картинку перещелкнуло.
- Не переживайте, он жив, - дама устроилась на сиденье, с почти детским восторгом окинув взглядом салон из бежевой кожи, но тут же вернулась к главному вопросу. – Состояние тяжелое, но стабильное, травматическая кома второй степени.
Ларисе это мало что сказало, разве что создалось общее впечатление – могло быть и хуже, но и так не очень. Она посмотрела на Чернышова, который сел в кресло водителя, в поисках поддержки, тот не разочаровал:
- Простите, мы несколько далеки от медицины, можно в общих словах, ну, чтобы ясно и доходчиво?
- Можно, отчего же нельзя. У него травма головы тупым предметом. – Ага, они вчера этот тупой предмет со всех сторон рассмотрели, было дело. – Череп не пробит, но есть трещины. К тому же было субарахноидальное кровоизлияние, его уже устранили, но мозг это дело такое… В общем, сейчас пациент без сознания, лечение ему назначили в полном объеме, если в ближайшие пару суток состояние не ухудшится, можно будет делать прогнозы.
Желание выдать сакраментальное «Окей, Гугл» было сильно, но Лара его подавила. Успеет ещё посмотреть, что такое субарахноидальное кровотечение, и что-то подсказывает, что после того, как почитает про него, испугается ещё сильнее.
- А можно предположить, когда он придет в себя? - Ларисе пришлось прокашляться, чтобы исчезло мерзкое ощущение комка в горле.
- Вот этого сказать не могу, - Наталья пожала плечами. – Может, через полчаса, а может через неделю.
А может и вовсе не выйти из комы. Судя по мрачному взгляду Сашки, эта мысль им пришла одновременно. Очень хотелось уточнить, будет ли Костик помнить, что произошло непосредственно перед нападением, но ответ на этот вопрос Лара могла сформулировать и сама – кто его знает. Если неясно, когда он вообще придет в себя, уж про память и вовсе предсказать невозможно.
Рядом со скрипом затормозила машина, и Лариса тут же узнала прибывших – его родители. И хотя искушение сделать вид, что не заметила, было велико, поступить так с ними она не могла. Достаточно уже того, что обсуждает Костика, как какую-то сломанную куклу, страшась подумать, что для него это всё может обернуться тяжелыми последствиями. Ведь мало просто выжить, нужно ещё восстановиться после такой травмы, а она занята лишь своими переживаниями и мыслями, как доказать, что это не они с Сашкой размахивали тем пресс-папье.
- Мне пора, - Лара решительно открыла дверцу.
- Наталья, подождите, пожалуйста, минутку, я провожу Ларису в отделение и потом отвезу вас домой, - Чернышов взял её под локоть и, отойдя на пару шагов, вопросительно кивнул на входную дверь, за которой уже скрылась приехавшая пара. – Пойдешь к ним?
- Да, - Лара непроизвольно поежилась, представляя повторный визит в отделение. Её бы воля, никогда бы туда не пошла, но она обязана поддержать теть Свету с мужем. Родной отец Костика давно умер, но отношения с отчимом были хорошими, потому и сама Лариса называла их его родителями. Но сократить имя Василия Викторовича до «дяди Васи» так и не смогла. Глупость такая, нашла, о чем сейчас думать, но почему-то не получалось полностью выбросить это из головы.
- Если тебе тяжело, не иди. Думаю, они поймут, вы уже давно не вместе.
- Я должна, - Лара набрала воздуха в грудь и уже хотела двинуться в сторону корпуса, как Чернышов, придержав за руку, развернул к себе.
- Будь в отделении, никуда одна не уходи, я скоро вернусь.
- Да кому я нужна… - она настолько растерялась, почувствовав, как теплые сухие губы на мгновение коснулись её лба, что так и застыла, таращась на Сашку.
- И не спорь.
Смущение, лишь усиленное непониманием, окрасило обычно бледные щеки в яркий розовый цвет, за что Лариса прокляла свою белокожесть.
- Ладно.
Отвернуться и быстро скрыться в дверях она посчитала лучшим выходом, как и пробежку на этаж. И уже только замерев на площадке прямо под вывеской «Хирургия. 2 отделение», попыталась отдышаться и понять, почему она, взрослая женщина, которую весьма нелегко смутить, так разволновалась из-за поцелуя в лоб. Это же даже не в губы, а так… Так покойницу чмокнул.
Эта мысль мгновенно отрезвила и напомнила, зачем, собственно, летела сюда, рискуя шеей.
Теть Света сидела на кушетке возле сестринского поста, заплаканная и потерянная, безучастно ожидая, когда молодая девочка, трогательно шевеля губами, отсчитает падающие в пластиковый стаканчик капли. Резко запахло ментолом и ещё какой-то въедливой дрянью, от которой мгновенно зачесалось в носу. Вот теперь это был именно тот памятный Ларе больничный запах – подоспела и нотка сердечных капель.
И в руку Ларисы женщина впилась, будто клещами, пока торопливо глотала предложенное медсестрой пойло, но всё равно не могла отвести покрасневших глаз от белой двери в другом конце коридора.
Реанимация.
- Господи, Ларис, что ж это происходит… - голос у теть Светы оказался сорванным, словно она полночи кричала. И Лара ощутила стыд за то, что не сообщила сразу и даже не подумала, что простой звонок может хоть как-то облегчить новость о состоянии Костика. Да, она и сама в тот момент была не в лучшем состоянии, и все же была обязана подумать о его родителях.
- Не плачьте, всё будет хорошо, вот увидите, - она бестолково шептала, обняв дрожащую женщину. – Главное, что он жив, операция прошла успешно. Костик сильный, вы же знаете, он обязательно поправится.
Плечи затряслись ещё сильнее, но не от плача, а от нервного озноба, сдерживать который становилось все труднее, и Лариса сняла свой льняной жакет, стараясь хотя бы им согреть ледяную кожу. Толку от него было мало, но даже такое минимальное действие давало точку опоры. Лариса никогда не была сильна в утешениях, предпочитая действовать и пытаться что-то изменить, а не предаваться рефлексии, и такое простое дело не давало присоединиться к слезам.
- Свет, хватит рыдать, жив он, чего ты сына раньше времени хоронишь? – знакомый прокуренный бас подействовал на мать Костика бодряще, она тут же вскинулась, впившись взглядом в лицо мужа.
- Что тебе сказали?
- То и сказали – прооперировали, жив, но пока без сознания. При таких травмах это нормально, так что не надо паниковать.
Лара тоже жадно вслушивалась в его слова, и хоть ничего нового или утешительного не услышала, облегченно выдохнула.
- Ларис… - Василий Викторович сел по другой бок от теть Светы и с несвойственной ему маетой взглянул на бывшую невестку. – Сказали, что это ты его нашла. Это правда?