- Да. Но не всё нужно говорить вслух, и не всему поддаваться. Саш, пойми, мне потом будет больно. Очень. Проверено уже. А я не мазохистка и кайф от этого не ловлю. Поэтому давай оставим всё, как есть. Найдем того, кто ворует у твоего друга, узнаем, кто напал на Костю и… Всё.
Наверное, она ещё что-то сказала бы, но дыхание прервалось, и Лариса замолчала, чувствуя, как першит в горле.
Они молчали, стоя так близко, что чувствовали тепло и запах друг друга, разве что посмотреть в глаза не было никакой возможности. И Лара была за это благодарна – ей не было стыдно за эти слова, в конце концов, это же правда, но увидеть ответ в его взгляде было страшно, такая вот трусиха.
- Когда всё закончится, мы ещё раз вернемся к этому разговору, - голос Чернышова звучал тихо и немного глухо, хоть руку Лариса уже убрала. Правда, он так и не отпустил, легко сжимая прохладные пальцы. Легко-то легко, но когда она попыталась освободиться, ничего не вышло. – Обещай.
- Хорошо.
Вообще-то пообещать сейчас Лара могла всё, что угодно, только бы разорвать этот кокон, в котором было жарко, душно, неудобно и тянуло сделать какую-нибудь глупость. Например, в противовес собственным словам потянуться вперед, привстать на цыпочки и коснуться его губ своими. Хотя бы просто затем, чтобы вспомнить, как это – целоваться с Сашкой. С каждой секундой этого хотелось всё сильнее, потому Лариса отступила, ударившись поясницей о выступающую ручку двери спальни и сдержав болезненный вскрик. Зато в мозгах тут же прояснилось, и хотя желание целоваться полностью не ушло, но существенно уменьшилось.
- Ложись, - он отодвинулся, напоследок коснувшись подушечкой большого пальца Лариной нижней губы. Как только нашел в такой темноте… - Я ещё поработаю, а ты спи.
Уже только в спальне, остервенело пиная сбившееся в ногах одеяло, Лариса вспомнила, что собиралась укладываться рядом с Мартой. Но выходить из комнаты не стала, ну его, хочется вторую ночь подряд просидеть, таращась в окно, как филин, пусть сидит. Чтобы заглушить робкий голос совести, призывавший таки загнать гостя спать, Лара сунула голову под подушку. Не сказать, чтобы помогло, но усталость всё-таки победила, потому тихий скрип двери уже не услышала.
Когда Чернышов пришел к ней под бок, Лариса не знала. Могла только предположить, что вскоре после неё самой – слишком уж уставшим выглядел ночью. Наверное, надоело сидеть на кухне, вот и рискнул пробраться в девичью кровать. Про «рискнул» было в самую точку – проснулась Лара от того, что кто-то попытался положить голову ей на руку, в спальне же было довольно душно, потому реакция в виде рефлекторного пинка оккупанта не порадовала. Он, не просыпаясь, даже недовольно что-то пробурчал, тем не менее откатываясь от агрессивной соседки, чем и разбудил Ларису.
За окном давно рассвело, и дурниной орали в зарослях девичьего винограда воробьи, перебив весь сон. Ему не способствовало и присутствие Сашки в непосредственной близости. Правда, он особо не наглел, скромно приткнулся на краю кровати, но факт Лару не порадовал. Хотя и не удивил, мужики в некоторых проявлениях эгоизма на диво схожи между собой. О ночной откровенности она не сожалела – существуют вещи, которые стоит сказать, пусть даже на это трудно решиться, но, даже понимая это, все равно ощущала легкую неуверенность.
Неуверенность существенно усилилась, когда в коридоре послышался шум. Конечно, это вполне могла быть Чапка, но при всей своей разумности собака вряд ли способна молвить человеческим голосом. К тому же подозрительно похожим на голосок Марты.
Лариса мухой взлетела с постели, тщательно прикрыв Сашку одеялом – а ну как он вообще, в чем мать родила, спит?! Но тут же отметила, что такой степенью близости он ещё не проникся, даже футболку не снял. Наличие трусов по понятной причине проверять не стала. Осторожно, стараясь дышать как можно реже, сунулась в шкаф и прихватила домашний костюм, после чего так же бесшумно прикрыла дверь спальни и только после этого перевела дух.
В ванной шумела вода, крестница, умываясь, напевала что-то ритмично-бестолковое из попсы, а собака умиленно за всем этим наблюдала, присев на пороге комнаты и повиливая хвостом. Несмотря на позднюю ночную прогулку, двортерьериха явно была не против снова пробежаться по кустам.
- Доброе утро, - Лариса сунулась в ванную, чмокнула Мартышку в мокрую щеку и потеребила Чапу за ухом. – На завтрак что будешь?
- Доброе, - девочка широко зевнула. – А можно блинчики?
- Можно.
В принципе, тут и спрашивать не стоило – Ларисины блины крестница оченно уважала, потому частенько просила приготовить.
На то, чтобы и самой умыться и стать похожей на человека, ушло совсем немного времени. Марта продолжала пастись поблизости, явно жаждая общения.
- А дядь Саша где? – судя по хитрому взгляду, ответ девочка знала, но удержаться не смогла.
Лара с видимым безразличием пожала плечами:
- Спит. – Даже зачем-то хотела соврать, что постелила ему на полу, но потом одернула себя. В конце концов, крестница же могла перед тем, как идти сюда, заглянуть в другую комнату, так зачем подтачивать доверие к себе ложью. – Давай я на кухню, а ты собаку выгуляй, она вся уже извелась.
Услышав вожделенное слово, Чапка тихонько гавкнула и выбежала в коридор, чтобы через пару секунд вернуться с поводком в зубах.
- Можно я ещё насчет дядь Саши спрошу? – Марта опустила глаза и завозила ногой в пушистом тапке, не то изображая смущение, не то действительно смущенная, но промолчать не было никаких сил.
- Спроси, - Лариса переместилась на кухню и уже деловито шуршала в холодильнике, доставая яйца и молоко. В любопытстве крестницы она не видела ничего плохого, пусть даже тема этого интереса и смущала. Но лучше уж самой откровенно поговорить с ребенком, чем он узнает это неизвестно от кого, да ещё и в сильно искаженном виде. Меньше шансов, что сделает неправильные и явно вредные для себя выводы.
И в её время в одиннадцать лет дети были куда теоретически продвинутей в половых вопросах, чем казалось родителям, а уж нынешнее поколение…
- Вы же теперь вместе, да? – перед тем, как спросить, девочка выглянула в коридор, проверяя, не подкрадывается ли из спальни некто заинтересованный. Коридор оказался пусть, если не считать изнывающую от предвкушения прогулки собаку.
- Мартыш… - Лара отставила миску с венчиком и показала на стул, предлагая не обсуждать такие вещи на бегу. – Мы с твоим дядей старые знакомые, мы с ним вместе присматриваем за тобой, мы общаемся по рабочим вопросам. Сегодня ночью так получилось, что не было другого спального места, а мы очень устали за день, поэтому спали на одной кровати. Но мы не пара в романтическом смысле этого слова, и ничего в наших отношениях не изменилось.
Марта скорчила неизвестно что означавшую рожицу и тяжело вздохнула, принимая объяснение, хотя по глазам было видно, что вопросов у неё ещё уйма. Как, впрочем, и всегда.
- А…
- Предлагаю все-таки заняться делом, - Лара показала на Чапу. – Если ты ещё что-то хочешь спросить, я отвечу, но давай сначала немного поработаем?
- Согласна, - она обреченно кивнула, продолжая о чем-то размышлять. – Можно я с ней в парк схожу?
Лариса отрицательно покачала головой:
- Мы потом сходим все вместе, пока быстренько пробегитесь по двору и назад, хорошо? – Дома Мартышка гуляла с собакой и дальше, и дольше, но отпускать подотчетного ребенка одного в менее знакомом месте Ларе не хотелось. Хоть и припомнились слова Чернышова о том, что пора уже заканчивать душить девочку заботой. С одной стороны, он, может, и прав, но… Слишком уж страшными были сюжеты о пропавших детях, которые исчезали буквально на глазах родителей. И хотя умом понимала, что проецировать такой страх на Марту нельзя, как нельзя и растить ребенка под хрустальным колпаком, пока всё это разумное и правильное не могло победить заполошную женскую сущность, способную на ровном месте придумать такие кошмары, что Кинг прослезился бы. – Не забудь взять мобильник.