- Вы не имеете права! Константин Сергеевич…
- Константин Сергеевич временно недееспособен, потому все полномочия сейчас лежат на мне. Более того, мы равные партнеры, потому я и в другой ситуации имею все права принимать на работу и увольнять сотрудников. – Строить из себя эталонную стерву было неприятно до зуда между лопаток, но другого выхода не было. – Я ничего не имею против тебя лично. Мне неинтересны ваши с Константином Сергеевичем отношения. Я просто не хочу, чтобы рядом находился человек, способный предать коллег, с которыми проработал несколько лет.
Судя по тому, что Марина начала шмыгать носом и всхлипывать, Лара все-таки немного передавила, потому что доводить её до истерики не панировала.
- Я только Косте сказалаааааа! – всё-таки сорвалась на рёв помощница. – Больше никому, я вам клянусь! Пожалуйста, не надо увольнять, если у меня не будет официальной работы, он может забрать у меня Артёма… - она закрылась руками, потому последние слова прозвучали немного невнятно.
Лариса не сразу вспомнила про суд и попытки бывшего мужа Марины добиться опеки над общим ребенком, и стало противно и от ситуации, и от самой себя. А вдвойне противнее было от того, что, если это правда, то подставить её действительно мог только Костя.
Ох, как же ей мешало распоряжение следствия не приближаться к потерпевшему! Всего пять минут, за которые она успела бы задать все нужные вопросы, а потом пусть спокойно лечится, но о том, что у двери палаты Кости постоянно дежурит охрана, она знала, так что прокрасться незамеченной вряд ли получится.
Марина к тому времени разошлась вовсю, глотая слезы и пытаясь что-то сказать, но разобрать, что именно, было совершенно невозможно.
Если честно, Лариса увольнять её не собиралась. Во всяком случае, сейчас. Основную работу она выполняла хорошо, жалоб от заказчиков не больше, чем на любого другого дизайнера, а что с начальником спит, так это и вовсе сугубо их личное дело. Но вот то, что предала огласке информацию, которую, покидая рабочее место, должна если не забыть, то хранить в секрете, Ларе совершенно не нравилось.
- Пиши заявление на б/с, пока на пару недель, а там посмотрим. Окончательно решим, когда Константин Сергеевич выйдет из больницы. И прекрати рыдать.
- Спа… спасибо, - прозаикалась Марина, безуспешно пытаясь подавить всхлипы. – Я прав… правда не хотела, что вы… То есть, чтобы вас подозревали.
- Я поняла. Только из-за твоего «не хотела» близкий мне человек оказался за решеткой и вынужден теперь доказывать, что он ничего не совершал.
- А мне сегодня доработать? – она встала и даже прошла до двери, но, взявшись за ручку, всё-таки замялась на пороге.
- Нет, не нужно, иди домой.
Дело было не только в недоверии, хотя оно было основной причиной. Но после рыданий Марина была похожа черт знает на кого. В принципе, слезы вообще красоты не прибавляют, а если ещё и размазавшуюся косметику прибавить, то получается и вовсе жутковатая картина, нечего клиентов пугать.
Проследив, чтобы уже бывшая временная помощница покинула помещение, Лариса закрыла приемную на ключ и почти упала на диванчик. Для неё самой такие разгоны были тем ещё стрессом, никакого удовольствия от скандалов она не испытывала, потому на душе было на редкость отвратительно. Даже возникло искушение бросить всё к чертовой бабушке и уехать домой, в конце концов, ничего неотложного не предвиделось.
Пару минут она тешила себя иллюзиями, как вернется в квартиру и полежит в ванне с можжевеловой пеной, прекрасно зная, что никуда не поедет. Но помечтать-то можно.
А потом встряхнулась и снова схватилась за телефон. К счастью, мамин мобильник она помнила наизусть, потому первой отзвонила ей. И не ошиблась, оказывается, родители уже пытались связаться, но натыкались на ответ, что абонент временно не абонент.
- Это правда, что Чернышова арестовали за убийство Костеньки?! – даже не пытаясь поздороваться, выпалила мама так громко, что Ларе пришлось отнять трубку от уха.
- И тебе доброе утро. Во-первых, Костя жив, какое убийство? Во-вторых, его не арестовали, а задержали. Что-то там не так с машиной.
- Ворованная? – в голосе мамы почудилась такая искренняя надежда, что захотелось горько рассмеяться. Похоже, она до конца дней не простит Сашу…
- Нет, не ворованная. И нет, он не попадал в ДТП и не сбегал с места происшествия, - Лариса чуть повысила голос, предупреждая следующее предположение. – А откуда ты вообще об этом знаешь?
- Мне позвонила Света, а ей рассказала Лешина мама, а той…
- Я поняла.
Авраам породил Исаака, Исаак породил Иакова, а её мама с бывшей свекровью породили волну слухов. А Лара ещё удивлялась, что это в последние дни такое затишье – лето традиционный сезон ремонтов, иногда даже в выходные приходилось выезжать на объекты, чтобы успеть вовремя, а тут три дня тишина, только и остается, что доделывать начатые. Похоже, уже половина города в курсе их внутренних проблем и не сегодня-завтра расскажет об этом второй половине.
Лариса с утра отметила слаженное удивление подчиненных при её появлении… Если учесть, как быстро распространились сплетни, то ничего странного, если уж прошел слух, что кого-то из них арестовали, а у неё с вечера не отвечает ни мобильный, ни домашний, вывод, что Лара коротает ночь в КПЗ, напрашивался сам собой.
- Вообще-то ты и сама должна была мне это рассказать, мы же волнуемся.
- Что рассказывать? Слухи и домыслы? Ты от них разволнуешься ещё больше. Если тебя интересует правда, то она в том, что ни я, ни Чернышов к этому непричастны. Костя в больнице, ему уже лучше, скоро переведут в обычную палату, и ты сможешь сама убедиться, что он жив и здоров. А не приезжаю к вам не потому, что обиделась, просто я сейчас работаю одна, дел много, у меня и выходных практически нет. Вот немного утрясем всё, и приеду с ночевкой.
В дверь постучали, подергали ручку и удалились. Лариса предпочла не отзываться – говорить ни с кем не хотелось, к тому же нервы были уже на пределе. Пусть хоть десять минут сами поработают, не дергая начальство. Мало ей скандала с Мариной, теперь, похоже, придется самой пережить то же самое, только уже с позиции жертвы.
- Ты за последнее время сильно изменилась, - мамин голос звучал строго, каждое слово будто заколачиваемый гвоздь. – С тех пор, как приехал этот Чернышов, ты сама на себя не похожа. Приворожил он тебя, что ли?
Вернулся, чтобы венец безбрачия наполировать, а то потускнел от времени, ага.
- Мамуль, я не верю ни в привороты, ни в гадания, не повторяй чужих глупостей. Он помогает мне разобраться в том, что сейчас происходит, и я ему за это очень благодарна.
- Да конечно, так бы он и приехал, чтобы помочь. Пятнадцать лет где-то пропадал, а тут примчался по первому зову! Я уверена, что это он пытался убить Костю, а ты вместо того, чтобы помочь следствию, покрываешь преступника.
- Мама! – Лариса терпеть не могла повышать голос на мать, но слушать дальше этот бред уже не было сил. – У него не было ни причин, ни возможности вредить нам с Костей. И то, что ты его терпеть не можешь, не делает его по умолчанию убийцей. Я тебя очень прошу, не нужно ни с кем делиться своими умозаключениями, иначе меня посадят в соседнюю с Чернышовым камеру. Надеюсь, ты этого не хочешь?
- Насколько я знаю, мужчин и женщин держат в разных изоляторах. – Прозвучало это всё так же строго, но уже без прежней категоричности.
- Вот уж пришло счастье, откуда не ждали… Как папа?
- Хорошо папа, а когда этот уедет, будет ещё лучше.
Лариса глухо простонала и с отчаянием возвела очи горе. Она очень любила родителей, но иногда они доводили её до белого каления буквально за пару минут.