- Мне пора работать, если будет что-то новое, позвоню.
- А почему твой телефон не отвечает? Я уже звонила раз пять, он отключен.
- Забыла дома, наверное, разрядился, - вяло соврала Лариса, чувствуя себя после этого разговора так, будто её прокрутили в мясорубке. Причем, не один раз.
- Раньше за тобой такого не водилось, это всё влияние…
- Всё, мам, мне пора! – выпалила Лара и с силой нажала на кнопку завершения звонка. В стену трубку бросить, что ли? Но от этого вряд ли станет легче, зато, в свете того, что помощницы у неё теперь нет, разбить радиотелефон будет и вовсе глупостью, придется же каждый раз за секретарский стол бежать.
Хоть приноси из дома подушку, чтобы можно было запереться в своем кабинете, всласть в неё наораться, а потом спрятать в шкаф до следующего раза.
Но вместо этого Лариса отперла дверь и, убедившись, что жаждущий её внимания уже успел уйти, уселась в кресло помощницы. Идти к себе ей совершенно не хотелось, офис казался почти заброшенным. У них тут всегда было людно и шумно, а сейчас… Лишиться трех работников меньше, чем за неделю, это сильно.
Сашкин телефон, спрятанный в карман жакета, снова завибрировал. Лара поставила его на беззвучный режим, чтобы постоянно не отвлекаться на звонки, но все же посматривала, вдруг позвонил тот же Тимофей или Максим? Потому сначала сильно удивилась, увидев на заставке собственное лицо. Она и не знала, что он успел её сфотографировать в воскресенье в заповеднике, когда она мечтательно смотрела на реку, покусывая травинку.
И не сразу дошло, что звонить с её телефона может только один человек.
- Саш, это ты?!
- Я. У тебя всё хорошо? – голос Чернышова звучал чуть устало, но в целом довольно.
- Да, всё нормально, а тебе разрешили позвонить? – не в силах усидеть на месте, Лариса вскочила с кресла.
- Меня отпустили, сейчас отвезу Тимофея в гостиницу, потом заеду за тобой. Жди в офисе и никуда не уезжай, поняла? Никуда это совсем никуда – ни к помощнице в больницу, ни к…
- Я всё поняла, буду ждать!
Она немного скомкано попрощалась и со вздохом облегчения прижалась лбом к прохладной крашеной стене. Значит, не зря выдернула этого адвоката из Питера, если он смог так быстро решить этот вопрос.
Усталость сменилась кипучей энергией, но Лара постаралась её усмирить – сейчас опять сделает что-нибудь от избытка энтузиазма, а им потом расхлебывать. Нет уж, лучше действительно просто посидит и подождет.
Глава 26
«- Жертв нет?
- Судя по началу, жертвы будут»
х/ф «Королева бензоколонки», 1962г.
Заседание оставило странные впечатления.
Вообще этих самых впечатлений от всего, что произошло за последние сутки, ему хватило бы на годы вперед. И хотя эта история, мало того, что не доставляла ни малейшего удовольствия, так ещё могла и существенно подпортить ему деловую репутацию, о своем решении не жалел ни секунды. Злился на нерасторопность и тупость системы органов правопорядка – да. Впадал в холодную ярость от понимания, что Ларису откровенно подставляют – безусловно. Но вот сомнений насчет почти добровольной сдачи Щукину со товарищи не было абсолютно. Если уж ему, много чего повидавшему мужику, становилось не по себе от атмосферы комнаты предварительного заключения, то Ларе тут и вовсе делать нечего. Пусть сидит дома под присмотром Макса, а уж как отсюда выбраться, он придумает.
Молчаливое неодобрение Лехи он ощущал всю дорогу, но заговорить бывший сослуживец так и не пожелал. В принципе, правильно, они знакомство особо не афишируют, потому задушевная беседа следователя с подозреваемым на глазах у водителя и одного из оперативников, усевшегося на переднее сиденье, выглядела бы весьма странно и подозрительно.
Раньше Чернышову в таких злачных местах бывать не доводилось, так что осматривался с любопытством. Классические чуть обшарпанные стены грязно-зеленого цвета с первого взгляда навевали жесткую депрессию. Действительно, пусть правонарушитель сразу прочувствует вину, а ишь, ещё вздумает тут хорошее настроение иметь! Двухъярусная кровать со сварным основанием, свернутые унылым рулетом тощие матрасики. Раковина с унитазом, стол, вот и вся обстановка. Естественно, всё крепко прикручено к полу и стенам.
До того, как заселить его в эти роскошные нумера, молчаливый усатый мужичок при погонах, дышавший Александру куда-то в район солнечного сплетения, под опись забрал мобильник, ремень и шнурки. И это правильно – от одного только взгляда на цвет стен тянуло повеситься. Туда же отправились часы и цепочка с крестом. В общем, не успел обжиться, как уже обобрали.
К счастью, сегодня камера была полностью в его распоряжении, так что налаживать контакт с соседом не пришлось.
- Идем, пообщаемся.
Пока Чернышов осматривал временные апартаменты, совсем рядом нарисовался Щукин. И выглядел он не просто не особо радостным, а почти больным. Во всяком случае, кривился так, будто схватило все зубы разом.
Кабинет для общения со следователем был чуть более уютным, по крайней мере, здесь хотя бы были стулья.
- Хочу поговорить не под протокол, - он показал засветившийся экран своего мобильника, демонстрируя, что никакую запись не ведет. – Зачем ты её выгораживаешь?
Александр смерил подавшегося вперед следователя внимательным взглядом:
- Ты сейчас о чём?
- Не надо мне тут комедию ломать, артист, твою мать! И ты, и я знаем, что перчатки были в машине Наумовой.
- С чего ты это взял?
- С того, что это сообщил человек, видевший их у неё, - Щукин зажал пальцами переносицу и с силой зажмурился. Свет люминесцентных ламп безжалостно бил по и без того уставшим и покрасневшим глазам. – Наши смогли отследить анонимку по ай-пи, отправили из офиса Наумовой.
- Ты же понимаешь, что это может сделать тот, кто напал на Авдеева.
- Понимаю. Я многое понимаю, - следователь тоже откинулся на спинку стула, отзеркалив позу Чернышова. – И скажу честно – изначально я тоже не думал, что это она. Для бывших супругов у них очень хорошие отношения, к тому же вместе работали давно и успешно… Но больше некому. Ни у кого из тех, кто мог вот так запросто завернуть ночью в офис, не было ни мотива, ни возможности. Ты сам с Лихачевым город вдоль и поперек пробежал, даже в гинекологию завернул, и знаешь, что все сотрудники имеют алиби на это время. Все, кроме неё. И тебя.
- А камеры с трассы возле кладбища?
- А там нет камер. Точнее есть одна, но стоит далеко и под таким углом, что видна только сама машина, и то очень мутно. И есть кто-то за рулем или нет, разобрать невозможно. К тому же движение там такое, что машину и видно только недолго в просветах потока, поэтому Наумова запросто могла выйти, сесть на попутку, доехать в офис, там попытаться убить Авдеева, а потом спокойно вернуться назад и дождаться тебя, чтобы вместе снова оказаться в офисе.
- Если она хотела его убить, то зачем так быстро возвращаться? Подождала бы до утра, когда он гарантированно умрет, никто бы на неё и не подумал.
- Потому что о том, что должна привезти ему документы, говорила при тебе. И если бы он вдруг умер ночью в офисе, ты мог бы припомнить, что она туда как раз должна была заехать, и начать задавать неправильные вопросы. А так и у неё хоть дохлое, но прикрытие на время нападения, и готовая отмазка на случай неудобных расспросов.
Чернышов слушал его молча и внимательно. Даже с видимой долей доброжелательности. Хотя внутренне всё больше сжимался, как взведенная пружина. Всё то, что говорил Щукин, было довольно разумно и правдоподобно. Если бы не одно но - Лариса этого не делала. А делал кто-то знакомый с ментовской «кухней», знающий, как всё это работает. Тот, кто был совсем рядом, чтобы корректировать каждый их шаг и при этом оставаться в тени.
- Ладно, я домой, а ты пока отдыхай и подумай, что я тебе сказал. Хорошо так подумай. Завтра утром я зайду, запротоколируем твои показания. В зависимости от того, что мы там напишем, решим с мерой пресечения.