- Мне никогда не было на тебя плевать. И дело было не столько в деньгах, сколько в том, чтобы нести ответственность за нас обоих. – Поток транспорта тронулся, и пришлось сосредоточиться на дороге. Да, неправильное время они подобрали, чтобы об этом говорить. Нарыв всё равно вскрывать пришлось бы, как ни пытайся себя убедить, что и без этого всё прекрасно, но лучше бы где-нибудь наедине и не в движущейся машине. – Когда ты так и не пришла меня провожать, решил, что это и есть твой ответ.
Ещё немного, и Лариса точно могла начать чувствовать себя страусом. Не только из-за тактики засовывания головы в песок, лишь бы не думать о тревожащих вещах прямо сейчас, но и потому что, как известно, у этой птички глаза больше мозга. Только от чего именно – что глаза от удивления таки полезут на лоб, или же мозг закипит, а потом усохнет от попыток понять, о чём Сашка вообще говорит - непонятно.
- Куда провожать? Какой ответ? – она, насколько позволял ремень безопасности, повернулась к водительскому креслу.
- Помнишь наш разговор на даче?
- Конечно.
- Я тогда сказал, что жду твой ответ до отъезда. Ты так и не пришла.
- Да я вообще об этом первый раз слышу!
Хорошо, что к больнице уже подъехали, иначе был бы реальный шанс попасть в аварию. А так только уставились друг на друга с не самыми теплыми чувствами и определенной степенью недоверия.
- Ты правда ждал меня на вокзале? – через пару минут тишины негромко уточнила Лариса.
- Да. Ты действительно этого не слышала?
Лара молча кивнула.
Мимо машины, шумно переговариваясь, прошла стайка студенток-практиканток, одна из которых громко возмутилась наглости водителя, припарковавшегося прямо на подъездной дорожке.
Это отвлекло от не самого приятного разговора, и Чернышов переставил внедорожник так, чтобы не мешать прохожим.
- Идём, - он помог Ларе выйти из машины и, взяв за руку, повел за собой. Не иссякающий поток прогуливающихся пациентов, навещающих родственников и закончивших смену медработников заставлял почувствовать себя рыбой, движущейся против течения.
В отделение их пропустили даже не беспрекословно, скорее, просто не обратили внимания. Тем более что бахилами запаслись ещё на входе, и даже бдительная санитарка, готовая облаять любого нарушителя спокойствия, после одного взгляда потеряла интерес.
Лариса машинально шла, не переставая думать о том, что только узнала. Она много раз прокручивала в голове тот их разговор, но совершенно не помнила ничего подобного. И хотя сомнения всё ещё оставались, о том, что никогда не ловила Сашу на откровенной лжи, хорошо помнила. Иногда он был даже излишне прямолинейным, ну, или умалчивал то, что считал неважным, но чтобы врать… Нет, такого не было. Да и смысл это делать теперь? Под юбку залезть? Это даже не смешно. Жениться? Ещё интереснее. Принижать свои достоинства она не собиралась, но и смотрела на себя в качестве перспективной невесты довольно скептически. Если уж на то пошло, то это она должна на шею Сашке вешаться и чуть ли не силком в ЗАГС тащить.
- Ларис, - Чернышов остановился и придержал её, не давая идти дальше. – Прекрати загоняться.
- С чего ты взял… - начала она, но поймала настолько скептический взгляд, что прикусила язык.
- С того, что я тебя знаю. Мы всё решим, поняла? Вернемся домой и нормально поговорим, причем, так, чтобы точно друг друга услышали.
Не то, чтобы его слова сняли камень с души, но всё же дышать стало ощутимо легче. Даже нашла силы на нормальную, не вымученную и не кривую улыбку.
В саму палату им попасть не удалось – все они были заняты, а тревожить больных после операций большое свинство. Зато оказалось, что если с озабоченным видом пройтись по коридору, заглядывая через застекленные дверь якобы в поисках потерянного знакомого, которого положили в это отделение, никого это не насторожит.
- Ну, что? – заметив, как в их сторону направляется грузная фигура, плотно обтянутая белым халатом, Чернышов подхватил Ларису под локоть и повел куда-то вправо. Поскольку топографическим кретинизмом она не страдала, то несколько удивилась – выход из отделения был в другой стороне. Но возмущаться не стала, слишком уж целеустремленным было его движение.
- Да, всё правильно, из коридора видно только ноги того, кто лежит на другой кровати. А куда мы идем?
- Проверять, как он мог пройти, не попавшись на глаза дежурной медсестре. - Они прошли мимо душевых и нескольких подсобок, чтобы остановиться перед совершенно обычной дверью, крашеной белой краской.
Вопрос этот был из разряда особо важных – хоть палата Алины и находилась за изгибом коридора, но всё равно между ней и входом в отделение стоял сестринский пост. Если бы дело было глубокой ночью, можно предположить, что медсестра ушла подремать, но с вечера, когда ещё не все пациенты улеглись, это было бы слишком уж нагло.
Как оказалось, за дверью была неухоженная и темная, но вполне проходимая лестница. Посмотрев в просвет между пролетами, Лара заметила, что на пятом этаже она упирается в запертый на амбарный замок лаз на чердак.
- Что это такое? На запасной выход не похоже, слишком узкий.
- Тем не менее, это именно он, - Чернышов прикрыл дверь, и они тут же оказались в интимном полумраке. – Официально считается, что двери из отделений запирают.
- Но? – она инстинктивно понизила голос и прижалась чуть ближе. Страшно тут не было, просто чуть тревожно.
- Но хоть у нас и принят закон о запрете курения в общественных местах, в тамбуре на первом этаже стоит урна с курганом бычков. А ещё, если заметила, личина замка на двери из хирургии покрыта такой ржавчиной, что я почти уверен - они сами не знают, где ключ. К тому же запирать пожарный выход не имеют права.
- Получается, что в любое время кто угодно может зайти с улицы?
- Днём - да.
Лара и сама не поняла, как оказалась прижата к перилам. Хорошо хоть, собираясь сюда, догадалась надеть джинсы, чистота лестницы вызвала сомнения. Целоваться вот так, украдкой, будто подростки, оказалось и сладко, и тревожно, и чуточку весело. Поэтому, когда где-то снизу раздались голоса, отпрянули друг от друга, переглянулись и рассмеялись.
- Так что ты говорил про вход с улицы? – пришлось прочистить горло, чтобы голос звучал нормально.
- Что зайти оттуда ночью нельзя, - он и сам говорил чуть хрипловато, и Лариса ощутила себя отмщенной.
- Тогда ничего не понимаю…
- Сейчас поймешь, - решив, что пожарным выходом они налюбовались, а угроза зоркого врача миновала, Чернышов, хоть и с оглядкой по сторонам, завел Лару обратно в хирургию. – Войти в больницу после отбоя с черного хода нельзя, зато выйти с парадного – пожалуйста. Я посмотрел сводки происшествий за тот день, вечером случилась массовая драка в пабе на Орджоникидзе. Там был какой-то слет байкеров, не знаю, что не поделили, зато знаю точно, что участников для оказания помощи и на освидетельствование привозили сюда.
Лариса кивнула – улица Орджоникидзе в паре кварталов от больницы, территориально обслуживается именно здесь, так что это как раз совершенно разумно. Но при чем тут Миша? Это она и спросила.
- При том, что теоретически ему ничего не стоило выйти из гинекологии через пожарную лестницу, спуститься в хирургию…
- … а потом, смешавшись с толпой, уйти через главный вход, - закончила Лара.
- Ехать не так далеко, на всё про всё ушло меньше часа.
- Но его же должны были заметить охранники у турникета, когда возвращался.
- Может, и заметили, их никто не спрашивал. Но вряд ли обратили внимание, если сказал, что он родственник кого-то из пострадавших в драке. - Его телефон коротко загудел, и Чернышов, мельком посмотрев на экран, добавил. – Кстати, четверть часа назад он был возле ворот больницы, заметил мою машину и ушёл.
- За ним что, кто-то следит? – Лариса не могла сдержать удивления. – Когда ты успел?
- Два дня назад.
Она резко остановилась, Чернышов тоже был вынужден притормозить.
- В каком смысле «два дня назад»? Я же тебе про хирургию рассказала вот только что.