Но постулаты, которые успешно срабатывали в Веткином прошлом, казались устаревшими здесь и сейчас.
Ветка потянулась робко, осторожно, разрешая.
Торин, которому были невдомек ее тяжелые думы, вел себя куда как спокойнее. Он притянул Ветку поближе, заглянул в глаза, никуда не торопясь, полюбовался лицом; провел шершавой широкой ладонью по коротким волосам. Затем нежно взял губы девушки в свои.
Ветка растеклась — и телом, и мыслями. Она стремилась быть твердой и несгибаемой, а стала теплой, мягкой, пластичной.
Целоваться она не умела, а потому отвечала несмело. Дыхания не хватало, как тогда, на льду. По телу блуждали странные токи, как будто местами то начинал сильнее колотиться пульс, то возникала теплая тяжесть. Король по-прежнему пах металлом, камнем, огнем, табаком, слегка — травами, но не было запаха крови и боли.
Торин ласково очертил пальцами лицо девушки. Провел по щеке, по шее, удерживая второй ладонью затылок; коснулся ткани на груди Ветки. Потом спустил руку ниже, провел по талии.
Ветка замерла в поцелуе.
Жесткая рука короля осторожно легла на кожу бедра, проникнув в разрез платья.
И Ветка отпихнула короля, забыв, что его раны не так уж хорошо зажили, и с коротким вскриком отпрыгнула в угол. Тело само встало в боевую стойку. Ветка задыхалась, лицо ее покраснело, мышцы тела как будто свела судорога в предельном напряжении.
— Что ты! — прошептал Торин, поднимаясь с ложа. — Что ты, девочка, что ты… я никогда… никогда…
Ветка резко дышала через нос, не в состоянии ничего сказать.
— Великие праотцы, да ты… — Торин вдруг помрачнел, как туча. — Кто тебя обидел? Кто?..
Ветка пробовала продышаться.
— Я никогда не сделаю… ничего, что обидело бы тебя… причинило бы боль. Ольва, посмотри на меня. Ольва!
Ветка только помотала головой и выставила ладони вперед.
— Ольва! Это Трандуил? — голос Торина зарокотал, словно гром. Ветка немного овладела ситуацией и отрицательно замотала головой. Затем сухо сказала, практически без интонаций:
— Ты извини, мне надо побыть одной.
— Если не Трандуил, то кто? Как его найти? — вполголоса взревел король.
— Никак. Его нет. Не достать. Но я видела его лицо, когда дралась с Азогом. Много общего. Извини.
========== Глава 9. Таркун ==========
Ветка сидела на выщербленном от времени и частично раскрошенном каменном балкончике, свесив ноги вниз. Дейл был сейчас хорошо виден, казался обманчиво близким — на самом деле Эребор и город людей находились на приличном расстоянии. Чтобы пожать руку друг другу, королям пришлось бы седлать коней и ехать несколько часов.
Рядом с ней сидел Двалин и курил.
Крепкий дым ел Веткины глаза, когда порывы ветра кидали клубы в ее сторону.
Только что она ознакомилась с фактом, что Торин, Фили и Кили не являются братьями и сыновьями некоего Дурина, и что дела обстоят намного сложнее. Двалин, когда у него было время (в основном, он ворочал камни и ковал металл на восстановление врат Эребора), охотно проводил с ней время и в весьма простых выражениях повествовал о Средиземье, гномах и эльфах, людях и орках. Ветка слушала внимательно, хотя в бесконечных разъяснениях Двалина в духе «Авраам родил Исаака» путалась. В голове осело только представление об Илуватаре, Эа, айнур, вала Морготе, песнопениях как способе творчества и вала Ауле, которому уделялось особое внимание; а вот генеалогия рода Дурина запоминаться упорно не желала.
На полотенце между ними лежала разломленная краюха хлеба, щепоть соли в листке, и несколько вареных, уже облупленных яиц. Ветка горячо приветствовала любую белковую пищу. Лишний холестерин, по ее мнению, тут не угрожал никоим образом. И вероятно, Двалин бы удивился сверх всякой меры, если бы девушка стала вдруг выколупывать желтки и питаться одними белками, как это полагалось по ее тренировочному канону — тут любая кроха еды ценилась и уважалась.
И Ветка готова была бы поклясться, что пищи вкуснее черствого каравая и отварных яиц она никогда не ела.
— Двалин, а можно посмотреть место, где сидел дракон?
— В сокровищницу хочешь?
— Ну, меня туда пока не пустили. Я видела только зал, залитый золотом, в котором проходили переговоры королей. А интересно посмотреть, дракон все-таки. Я посмотрела оплавленные и разрушенные галереи, где он за вами гонялся… видела следы когтей. А вот ради чего он захватил Эребор, хотелось бы глянуть.
— Даин не постеснялся, — сердито сказал Двалин. — Торин считает, что сокровищ изрядно поубавилось. Люди из Дейла, которых внутрь не пустили, а просто нагрузили и выкатили им повозки, были скромнее, хотя, по мне, заслуживают большего. Торин собирается помочь им еще, как только прибудут наши. При Даине рискованно. Может решить, что и ему недодали. Гномам болезненно расставаться с накопленным, Торин не исключение, хотя мудр и справедлив.
— А ты как считаешь? Меньше стало сокровищ?
— Чисто внешне… ну разобрали один угол, да. Но Смауг знал, за чем летел.
— Вот и я думаю. Знала же эта скотина, за чем конкретно летела, — прошептала Ветка. — Значит, был серьезный мотив. Он же на каком-то кладе и до этого сидел, и вот прям приспичило. Прибыл и воевал. Значит, тут прям море злата?
— Да и серебра хватает, и камней, и мифрила.
— А Торин не будет возражать, чтобы я туда пошла?
— А ты спроси его сама, — и дубленая кожа Двалина пошла очаровательными смешливыми морщинками.
— Ууу, — сказала Ветка.
— Думаешь, никто ничего не понимает?
— Я думаю, вы тут все как старые кумушки, а еще мужики с молотками, — буркнула Ветка. — После того, как ты рассказал, как у вас обстоят дела с девушками, стало чуть понятнее, конечно. Сочувствую. Просто я привыкла, что женщин вокруг раза в три больше, чем мужчин. А чем нехороши женщины из Дейла? Там мужчин погибло много, свободные дамы, я полагаю, в наличии, даже если своих, которые из Синих гор скоро придут, на всех не хватит.
— Мы созданы из камня, — сказал Двалин. — Кровь у нас другая, и тела другие. Любят сердцем, а женятся-то и во имя силы рода. Не рожают человеческие женщины детей от сынов Ауле, или умирают родами. Ни одного выжившего полугнома не знаю. Полуэльфы вот есть. А полугномов нет.
— Я так далеко, как замуж и дети, в жизни вообще никогда не думала, — сказала Ветка, снова отсекая то, что с ней случилось давным-давно. — То есть если ты вдруг женишься на человеческой, ээ, тетке, то это заранее бездетный брак?
— Ну да. Но иногда такой брак лучше, чем вообще одному. Особенно если по любви. Ты видишь, нас тут ватага холостяков, у одного только есть супруга и сынок. У Глоина. Скоро его семья будет тут. Но если что, я предпочел бы деву, а не тетку.
— Глоин, рыжий, с заколками по всей бороде?
— Он. Ты с одеждой разобралась? Тауриэль тебе, может, смогла бы помочь.
— Да ну ее, смотрит так, как будто я у нее косметичку сперла. А я с Кили пока даже не знакома, да и с ней самой, если подумать. Делить нечего. Сама разберусь с тряпками, дурацкое дело нехитрое. Там много уцелевшей одежды, и меха даже.
— А вот пошли познакомимся, — Двалин усмехнулся, встал, собирая тряпицу с едой. — С Кили.
— Зачем? — спросила Ветка.
— Ну, ты уже выздоровела. Руки нам на работе нужны. А Фили плох. Приставлю-ка я тебя к Фили на время. Там, может, и с Тауриэль цапаться перестанете, и с Кили познакомишься. Как-никак они племянники Ториновы.
— Типа что, будущая родня? — насупилась Ветка. — Ну вот как к вам относиться? Один раз человека поцеловала…
— Не один, а два, — педантично поправил Двалин. — Не человека, а гнома. И не просто гнома, а короля, узбада!
— Нет, ну язык у вас — жесть, — сказала Ветка. — Узбад. И точно, сплетники бородатые.
— У этой горы есть сердце, — нежно сказал Двалин, — а у этих стен — глаза и уши. Особенно если дело касается Короля-под-горой. Твой поцелуй на льду видели мы с Бильбо. А язык не жесть, а скорее уж железо. Что такое жесть?.. Полная ерунда. Пойдем?