— Окунай…
— Набери воздуха.
Ветка послушно вдохнула и задержала дыхание. Мэглин, все так же удерживая ее спиной к себе, присел.
Под воду не пробивалась свирель Даэмара, точнее, слышалась едва, искаженная и очень слабая. Ветка с изумлением смотрела сквозь воду вокруг: между стеблями лилий, похожих на шнуры, поднимающиеся ото дна, мелькали огоньки — словно тут, в лесном озере, летали светлячки. Присмотревшись, Ветка увидела в иле тускло сияющий меч, очертания тела воина, лежащего на дне… светлячки то приближались к нему, то, наполнившись светом, врассыпную разбегались вновь. Подплыли к ней, кружились рядом, касаясь порезов.
Волосы Мэглина дымились в воде, как длинные водоросли.
Эльф вынырнул, и Ветка, обомлев от увиденного, вдруг закашлялась, задышала, зашевелилась; в ее тело вернулась хоть какая-то сила, и сразу же…
— Бо-ольно! Порезы болят… уууу… ииии…
Мэглин повернул Ветку лицом к себе.
— Ожила? — и заулыбался. Свирель тихо рыдала.
— Ууууу!
Мэглин нежно прижал нагую девушку.
— Скоро боль пройдёт, скоро; мне надо спеть еще раз… — и потихоньку запел, не выходя из воды. Он оставался на глубине — на поверхности были только его и Веткина головы.
На девушку же задним числом снова навалилась паника; боль; отвращение; тошнота. Еще раз боль, ужас, отвращение, паника. И снова…
Она руками обхватила эльфа за шею, а ногами за бедра, прижалась, и, к ее удивлению, от тепла его тела постепенно проходила боль в порезах, оставленных огромным ножом Азога, боль внутри, где ее терзали пальцы орка, и главное — и это уже совсем было непонятно — боль в душе. Весь ужас пережитого сменялся осознанием, что она справилась. Каким образом, где взяв силы — не стоило даже думать; Азог Осквернитель умер, она была жива.
Это результат. Просто результат.
Пальцы Мэглина прошлись по ее телу.
— Не пугайся… прости… я должен знать.
Провел по груди, по бокам; тронул кончиками пальцев ягодицы, чуть отстранил Ветку от себя, провел по животу, спустился легкими касаниями к лону. Потом очертил колени… поднял руки и взял Ветку за щеки.
— Можешь меня больше не душить, — сказал совершенно другим тоном. — Более того, можешь отцепиться и поплавать. Все кончилось, ты исцелена, а остатки порезов залечат во дворце.
Свирель замолчала; на берегу стоял Трандуил и смотрел.
Ветка разглядывала лицо Мэглина, близко-близко. Потом поцеловала его в щеку и вправду поплыла между широкими листьями и белоснежными благородными цветами. Она не заметила Владыку. Мэглин же, внезапно отяжелев, еле вышел на поросший травой берег и повалился на заранее расстеленный Даэмаром плащ.
Мэглин тяжело дышал, закрыв глаза.
— Прости, — сказал Трандуил. — Я должен был сам. Скажи мне.
Мэглин, через силу, пошатываясь, встал, выпрямился перед Владыкой — ручейки воды стекали от его густых волос по выпуклой груди, по плечам, и терялись в тонких штанах, плотно облепивших стройные ноги.
— Скажи мне.
Мэглин молчал.
— Я приказываю!
— Хочешь знать, изнасиловал ли ее бледный орк? Была ли она с ним добровольно? — тихо спросил Мэглин. — Теперь будешь узнавать это у нее сам, синда.
Трандуил отшатнулся.
— Ты забываешься, нандо!
— Ничуть, мой повелитель, — Мэглин нагнул голову в знак почтения, но силы отказали ему, и эльф осел на плащ. Ссутулился, опираясь на руки.
Трандуил, поджав губы, метнулся влево, вправо… увидел плывущую Ветку и беззвучно отступил, растворившись в подлеске.
Ветка же из воды позвала Мэглина:
— Слушай, мне уже намного лучше. Какой ты молодец, что помог отмыться! У тебя там никакой одежды нет? Я боюсь, остаткам моей теперь пришел окончательный… трындец.
— Не выходи, — раздался из-за дерева голос Даэмара, — ты голая! Я положу на берегу мои запасные рубаху и брюки. Подвернешь, подпояшешься. Ну, и плащ. А я пошел.
Ветка сделала, как просил следопыт — обождала и выбралась на берег попозже, замерзнув и стуча зубами. Стараясь хотя бы отчасти укрыться в камышах, надела брюки Даэмара, основательно подтянула тонкие шнурки в поясе. Подвернула снизу сантиметров на двадцать. Потом натянула рубаху — узкий разрез горловины закончился чуть повыше солнечного сплетения, и завязок тут не было. Подвернула рукава. Подошла к Мэглину.
— А ты чего не одеваешься?
— Я ещё полежу минутку, — ответил эльф. Лицо его было спокойным, почти скорбным. Развернув торс, Мэглин лежал как-то неудобно, глядя в звездное небо.
Ветка подумала, села рядом, положила его голову на колени.
Начала поглаживать, пропуская длинные мокрые пряди между пальцев.
— Мэглин, ты убил орка?
— Убил.
— Хорошо, — прошептала Ветка.
— Не жалеешь о нем?
— Он сильная, занятная тварь, — сказала Ветка. — Но тварь.
— Расскажешь?
— Я пробовала заставить его… подчиниться. Поверить, что я буду с ним. Иначе он просто разорвал бы меня, разорвал бы изнутри… и скормил варгам.
— Ты ждала помощи?
— Даже в голове не держала. Просто выживала.
— Рассказывай.
— Мэглин… это очень гадко. Я так смекаю, что эльфы такого не делали, и делать не смогли бы, — задумчиво сказала Ветка. — И погибнуть, не нарушив чистоту, гордо, так, чтобы о вас сложили песни, и отправиться в Валинор — это ваша сильная сторона. У меня одна жизнь и одна шкура. И Валинор не светит, ты понимаешь?
— Он изнасиловал тебя?
— Ты же знаешь. Нет. Лапал. Совал пальцы… но так чтобы насиловать — нет. Вы помешали.
Мэглин сел рывком.
— Я не ожидал, что ты мне скажешь. Так прямо. Спасибо, Ольва. Я… я очень устал в бою. Мне нужно спать. Даэмар или Лантир позаботятся о тебе. Иди в лагерь, видишь, вон там — огонь?
Встал, сделал пару шагов. Остановился.
— Пути, которыми зло проникает в душу, различны, Ольва. Риск был велик. Очень велик. Не сожалей о бледном орке. Ты душой чиста, я вижу, и оставайся такой.
— А телом, значит, не очень? — прошептала Ветка.
— Ну, после того, как я тебя искупал, чуть получше, — как раньше, немного по-мальчишески, усмехнулся Мэглин и исчез в сумраке.
Ветка постояла, и, чертыхаясь по-гномьи (выучка Двалина), отправилась на едва видный огонь костра. Теперь ей казалось, что она будет есть до утра. И пить. Все, что дадут.
========== Глава 15. Орхидеи ==========
— Это на какое-то время твой дом, дружок, — Мэглин смотрел мягко, как обычно.
Ветка, которая почти всю дорогу спала в его сильных руках на холке лошади, встрепенулась. В голосе чудесного нандо звучала отчего-то печаль. Девушка вскинулась — круги у глаз, каштановые волосы словно потускнели, а широкие плечи чуть ссутулились.
— Мне кажется, тебе тоже нужно отдохнуть, — осторожно выговорила она. — О. Дверей нет?..
— Дверей нет, но к тебе никто не войдет, если на то не будет особой причины, — спокойно ответил Мэглин. — Я оставлю тебя… на какое-то время. Возможно, надолго. Отдыхай и набирайся сил. Ты в самом сердце Сумеречного леса и в полной безопасности. Какие бы войны ни бушевали снаружи, сюда они не доберутся, разбившись о могучие стволы истинных древ.
— Однако орки были все же на краю леса, — пробормотала Ветка. — Почти на самом краю, почти под сенью древ…
— Это не должно тебя тревожить, — решительно проговорил Мэглин. — И лучше тебе не возвращаться воспоминаниями в те часы, дружок, — пальцы его легко легли на веки Ветки, и она послушно прижмурилась. — Мне правда пора. Я должен посетить целительницу и отправиться дальше исполнять свой долг… чтобы никакие войны и впрямь не докатились до сердца Темнолесья.
— Ты совсем никак не можешь побыть тут со мной? — жалобно выговорила Ветка.
— Боюсь, что нет. Я и сам… немного… ослаб, и не смогу помогать тебе так, как должно. Ты справишься, Ольва. В тебе намного больше сил… и… света… чем ты сама пока готова признать.
Ветка уже почти не слушала зеленоглазого эльфа — после прикосновения к векам ее начало клонить в сон, тяжело, свинцово, как будто она и не дремала так долго в плаще у него на руках.