— Спасибо тебе за все, — заплетающимся языком проговорила девушка. — Спасибо… за все… я прилягу, Мэглин… прилягу…
— Давно пора, — усмехнулся эльф.
Убедившись, что Ветка крепко спит на кровати, укутанная по самую макушку, а крошечная печурка разожжена и кожаный полог задернут, Мэглин взял коня в повод и, ссутулившись, задумчиво побрел ко входу во дворец.
Стражники леса постоянно приходили сюда и уходили вновь. Бои шли на всех кордонах, которые Мэглин для человеческой девушки обозначил как нерушимые. Его место было там… было там. И сейчас нандо вовсе не желал оставаться во дворце своего короля. Впрочем, он предполагал, что и желание Трандуила будет таким же.
Шаг за шагом, вот и вход во дворец, вот и широкий двор с конюшнями, вот и расседлана и напоена лошадь Мэглина. Сам нандо, приведя животное в порядок и отпустив его к телегам, груженым сеном, которое привозили с лесных опушек, переоделся в свежую одежду и отправился внутрь дворца.
Здесь были одни апартаменты, почти у самых крон деревьев, оплетших замок снизу доверху, проросших сквозь него, вход в которые был разрешен днем и ночью. Безупречная эллет, обитавшая в них, от самого глубокого сна вставала так, как вставала бы королева, в землях которой объявили войну — свежей, безупречной и готовой действовать. Сперва Мэглин направился к ней.
— Ты ведешь себя как неразумный мальчишка, — слышался чеканный, звенящий чистейшим серебром голос уже в коридоре. — Твои друзья по страже, вне всякого сомнения, сведущи в полевой медицине, но что делать, если рана не заживает уже целую луну? Наверное, показать ее той, которая сможет с ней справиться.
Невнятный ответ указывал на то, что посетитель эллет уже был изрядно опоен травами и почти уснул.
— Теперь я разрезаю вот здесь и вот здесь, эта плоть омертвела, и буду зашивать, — оружейный звон сменился коварным мурлыканьем, — а ты сиди и терпи, раз не удосужился признать авторитет целительницы вовремя. Терпи, Элорин.
Мэглин усмехнулся и опустился на обитую бархатом резную скамеечку напротив двери. Он приметил, что орхидеи в выступе стены начали вянуть — да и отчего бы им полыхать, шла зима — но это был дворец короля и покои целительницы Синувирстивиэль. А потому нандо забормотал слова несложной песни, оживляющей корни, возвращающей соки в стебель.
— Разве ты ранен? — звучный голос Трандуила. — Разве ты ранен, что сидишь тут у дверей Виэль? Ступай за мной.
Мэглин тяжело поднялся, коротко поклонился и пошел за Владыкой.
— Ты отвез ее в дальние покои? — осведомился король. Мантия текла за ним с угрожающим парчовым шипением. В алькове он развернулся и сел на перила балкона, выходящего на лес.
— Отвез. Она измучена и спит. И я… сделал бы то же самое, — выговорил Мэглин и чуть поклонился. Дальше выпрямился и прямо посмотрел в глаза Владыки.
Трандуил сморщился чуть досадливо.
— Ты осуждаешь меня?
— Я не вправе на такое, — Мэглин смотрел ровно и словно чуть сквозь. — Я сделал все, что ты приказал, и все, что желала и моя фэа тоже. Теперь я попросил бы у Виэли снадобий, чтобы восстановить силы. Дальше я снова готов буду служить тебе, мой король.
— Разумеется, — чуть нервно проговорил Трандуил, — разумеется. У Холодных водопадов видели гнездо. Я думаю, ночи тебе хватит, чтобы пополнить силы. Отряд, чтобы идти туда, уже собран.
— Хватит, Владыка.
Повисла пауза.
Король смотрел вдаль, на кроны величественных деревьев.
Орхидея напротив покоев Синувирстивиэль налилась бутонами.
Мэглин грустно смотрел на профиль Трандуила и тихо проговорил:
— Если ты не сумеешь спросить, мой король, я не сумею ответить.
— Пустяки, — надменно сказал Владыка леса. — Пустяки занимают меня. Никаких сложностей тут нет.
— Такие пустяки, как иноземка, ее конь и ее одежда с рамалоком? — спокойно, даже чуть заторможенно, так, как беседуют с кем-то очень опасным, выверяя каждую букву, проговорил Мэглин. — Спроси, мой король. Ни о чем, что касается меня лично и моей жизни, я не стану умалчивать.
— Я знаю все о твоей жизни, — рявкнул Трандуил, — все, что мне надо знать! Не становись слишком умным, Мэглин!
Зеленоглазый эльф поклонился и так и остался стоять со склоненной головой.
— Дальше Холодных водопадов тебе меня сложно отослать, Владыка…
— Ты думаешь, я избавляюсь от тебя нарочно? — надменно сказал Трандуил. — Это награда. Ты не ранен в бою, ты показал себя достойно… уничтожил такого врага, который не каждому по плечу. Хотя ты никогда не слыл витязем, Мэглин. Однако ты мудр. Отряд ждал лишь твоей руки. Возвращайся с победой. А теперь, если надо, иди к Синувирстивиэли, я видел, как Элорин покидал ее.
— Благодарю, — Мэглин продолжал стоять в алькове напротив своего короля.
— Что еще? Что?
— Владыка… осмелюсь ли я попросить?
— Что тебе?
— Отправь целительницу к Ольве Льюэнь. Если не залечить вовремя ее порезы, она навсегда останется в шрамах, — тихо сказал Мэглин. — Я сделал что смог, но окончательно очистить ее тело сумеет лишь Синувирстивиэль. Она… человек. На ней не заживет так, как на нас. А ее красота, возможно, когда-нибудь…
— Люди убили брата Синувирстивиэль когда-то, — сказал Трандуил. — Она не любит людей.
— Эру более велик и непредсказуем, чем мы думаем, — серьезно сказал Мэглин. — Я много беседовал с Виэль, в сердце ее давно нету к людям ни неприязни, ни ненависти. Точно так же Вириндил мог пасть от паука или какой-либо темной силы. Синувирстивиэль равно светла и целительна для любого. Пошли ее к Ольве. Я и сам буду просить ее об этом.
— Я подумаю, — Владыка поднялся, мантия блеснула тусклым золотом и багрянцем. — Подумаю, нандо.
Лесной стражник стоял навытяжку до тех пор, пока силуэт его короля, увенчанный короной, не скрылся в проходе боковой галереи.
После этого Мэглин повернулся — напротив входа в свои комнаты стояла Синувирстивиэль, тонкая, туго затянутая в сверкающее платье, достойное самого изысканного бала.
— Орхидеи еще не зацвели, — сказала она, указав на стену. — Но они сделают это завтра, мой друг. Я чувствую. Спасибо тебе за остатки твоей силы… поберег бы.
— Ты же мне поможешь? — Мэглин подошел и прикоснулся лбом ко лбу целительницы. — Поможешь?
— Ох, Мэглин, — тихо выговорила Синувирстивиэль. — Заходи. Только скажи мне, что за тревогу ты привез в Сумеречный дворец? Что за непокой?
— Ты увидишь ее, — мягко сказал лесной эльф, опускаясь в глубокое кресло с далеко откинутой спинкой. — Увидишь. Ее.
— Ее? — четко выговорила целительница и замерла с тонким стаканом, наполненным ароматным отваром, в руке. — Ее?
— Ее.
— Человека? — недоверчиво уточнила Синувирстивиэль.
— Человека.
Тонкие пальцы легли на лоб лесного эльфа.
— Не знаю, что за диво, — немного заносчиво сказала эльфийка, — но, судя по тому, что ты видел… что ты думаешь… все слишком необычно, Мэглин.
— Помоги ей, — тихо сказал нолдо. — Помоги мне… помоги ей. Нам. Я больше тебя не могу ни о чем просить, Виэль. Дальше рано или поздно ты все почувствуешь и поймешь сама.
Виэль уставилась сквозь отдернутый полог двери в коридор — там лепесток за лепестком разворачивалась орхидея.
— Я этого не видела, Мэглин! — рявкнула Синувирстивиэль. — Не видела, не слышала и знать ничего не хочу! Но ты напросился — если хочешь на водопады, я напичкаю тебя от души!
Мэглин расхохотался и принял целебное снадобье. Цвета жизни вернулись на его щеки, круги у глаз ушли, и это снова был юный, полный сил эльф — и только вертикальная складка над переносицей все еще указывала на те мысли, которые владели им еще недавно.
========== Глава 16. Чертоги ==========
Веткина комната была в самом дальнем крыле Лесных чертогов и располагалась на земле, а не на верхних ярусах, где предпочитали обитать сами эльфы. Главный дворец Лихолесья строили гномы — из камня, и в отличие от обычных летящих над ущельями и возвышающихся на холмах эльфийских построек, он, хотя и отличался несказанным великолепием, словно врастал вниз, в землю, на много ярусов. Однако эльфы есть эльфы: со временем дворец так оплели могучие растения, стволы, корни и ветви, что камень и живая плоть леса слились воедино.