А может, чудищам надо будет отдохнуть? И отяжелев, они не полетят на штурм немедля? А вдруг их выручит какое-нибудь невероятное везение, и они все же уцелеют?..
Бард перехватил взгляд Ветки и тепло улыбнулся.
— Кони отдохнули? Что скажешь, Льюэнь?
— А кстати, что это прозвище означает? — спросила Ветка. — Я все никак…
— Да я тоже не совсем… Что-то вроде «странная всадница». Эльфы мастаки давать такие прозвища, — снова улыбнулся Бард, и погнал Серого галопом.
Ветка постоянно оглядывалась — ей казалось, что вот-вот через перевал перемахнет крылатая тень…
Но время шло. Появилась надежда, что Ветке и Барду удалось уйти.
Они то прижимались к небольшим редким лесочкам, то скакали вблизи камней, выбирая самые мягкие травянистые участки; один раз даже удалось напоить лошадей в небольшом овраге, подернутом тонким льдом.
Так шло…
Пока, обернувшись в очередной раз, Бард не увидел длинную гибкую шею, поднимающуюся над перевалом.
Сейчас они уехали уже так далеко, что змеиная голова над отрогом выглядела бутоном одуванчика на длинном стебле.
Они были всего в полутора часах быстрой езды от Эребора. Но кони выдохлись, и рысили уже еле-еле, мокрые и обессилевшие. И два всадника представляли отличную цель на пустоши.
— Гони! — крикнул Бард. Ветка обернулась… ей показалось, что чудовище несказанно далеко; но она послушно подняла изнемогшую Зиму в галоп.
— А ты?
— Скачи! — Бард тоже погнал Серого; впереди виднелись большие камни, в которых можно было укрыться.
— До камней, и там в разные стороны! — крикнул Бард. — Запомни!
Дракон между тем красиво расправил крылья, словно предлагая полюбоваться своей силой и грацией; чуть подпрыгнул, и взмыл в воздух. Казалось, что чудовище плывет, а не летит — столько силы было теперь в каждом движении исполинского змея, пересекающего небосвод. Ветка не успела даже опомниться, как дракон уже летел за ними, почти над самой землей, приближаясь неумолимо и неотвратимо, со скоростью, намного превышающей бег лошадей.
Серый и Зима от ужаса словно сами обрели крылья; лошади скакали, стремясь умчаться от непередаваемого ужаса. А дракон, немигающими глазами глядя на своих жертв, вдруг открыл пасть…
— Вот мы и снова увиделись, Бард Лучник, — зарокотал его голос, выговаривая слова на всеобщем наречии…
Ветка уже ничего не соображала. Она видела только, что черноволосый мужчина поднялся на стременах, упруго выгнулся и мышцами, балансом держит равновесие на скаку — и целится из лука.
На кончике стрелы сверкала капля мифрила.
— Бесполезно, Бард Лучник, — выдохнуло чудовище. — Я сожру и тебя, и твою спутниц-су. Золото, мое золото вернуло мне память и речь-шь. Жадные гномы, какие они глупые, да, Лучник?..
И дракон начал медленно разевать пасть, которая налилась жаром невиданного огненного цветка.
Ветка вдруг поймала взгляд Барда… Мужчина коротко кивнул — и Ветка, вспомнив его распоряжение, дернула повод — Зима как заяц метнулась в сторону.
Дракон лишь на секунду отвлекся, повел мордой вслед соловой кобыле… тренькнула тетива лука; стрела до самого основания вошла в драконий глаз. Чудовище выпустило струю огня вместе с криком, и взмыло вверх… Зима не выдержала — упала. Ветка рассекла кинжалом подпруги и уздечку и бросилась к Барду, поднимавшемуся из-за камня. На плече мужчины был жуткий ожог, лоб рассечен, но взгляд…
Взгляд победителя.
Ветка схватила Барда за руку — что делать? Перевязать?
— Сейчас он скажет брату или оркам, и мы погибли, — шепнул Бард. — Но я все же подстрелил его… второй раз. Пусть не до смерти…
— Надо перевязать!
— Потом… бежим…
Бард и Ветка не пытались на сей раз добежать до Эребора… они искали убежище в камнях. Бард слабел; по руке его текла кровь, а обожженная рана выглядела ужасно. Наконец, беглецы отыскали пещеру, уходящую глубоко под камень; и забились в нее, в самую глубину, в тишину низких каменных сводов.
Ветка содрала доспехи, кафтан и быстро располосовала сорочку на бинты. Оделась — было жутко холодно, а одеяла остались на седлах…
Некоторое время шипела от ужаса, не зная, как подступиться к обугленной дыре на плече. Бард закусил губу, и никак не мог помочь ей, почти теряя сознание. У Ветки весь МЧС от страху вышибло — что делать с ожоговыми ранами? С ранами от напалма? Надо ли смочить остатками спиртного для дезинфекции? В конце концов девушка сложила кусок ткани в несколько слоев, и плотно прибинтовала лентами, надранными из одежды — посуху, не рискнув мочить ожог алкоголем.
— Что теперь? Что теперь, Бард?..
— Теперь… Теперь мы ждем помощи… В Эреборе видели, что нас преследуют, и даже если не рассмотрели, кто тут — Торин или Трандуил непременно пошлют гонцов посмотреть, есть ли выжившие… В этом наша надежда, наша, и Дайна.
— Тебе очень больно?..
— Очень, Ольва… и, чтобы все было не напрасно, сиди тихо. Наша вторая надежда — орлы… великие орлы, — Бард вытащил флягу, и выхлебал все, что там было. — Орлы-ы…
— Прости, что я тебя на это подбила, — проскулила Ветка. — Это так… так… бестолково…
— Почему? Если нас спасут, пошлют и отряд с лошадьми к Даину… Король Железных холмов может уцелеть, если сумеет достаточно долго просидеть тихо… и мы убедились — да, драконы набирают мощь, о них знали и заботятся. Воинство орков… собирается в отрогах…
— Бард! Бард, смотри на меня! Бард, разговаривай со мной! — Ветке было несказанно страшно. Она видела изувеченного Фили… видела Торина Дубощита после битвы, и Мэглина, но вот так быть запертой с раненым мужчиной в тесной пещерке, когда некуда идти и ничего нельзя сделать — это было впервые.
— Если… никто не придет… хотя тварь видит в темноте… попробуй сама добраться до Эребора, — прошептал Бард. — Запомни скалу. Запомни. Перед входом в пещеру куст с яркими красными ягодами, куст приметный, эти ягоды здесь растут редко. Сможешь… помочь… спасти.
Бард сидел, откинув голову, закрыв глаза. Ветка потеребила его немного — и убедилась, что мужчина без сознания.
Ветка закусила губу.
Ложиться рядом и преданно греть телом? Теряя силы и тепло самой?
Что-то надо делать. Что-то делать.
Для начала…
Ветка сорвала плащ, желтый плащ, в котором она так нарядно ехала к Эребору, думая по большей части не о драконе, а, чего греха таить, о Торине. Выдернула единственную нитку шитья, и, помолившись всем местным великим, высунулась из ямы и привязала нитку на куст снаружи. Даэмар, томный всевидящий блондин синда, следопыт эльфов, на тебя вся надежда.
Затем укутала плащом Барда — как смогла. Плаща было отчаянно недостаточно, и у Ветки возникла идея метнуться к седлам, срезанным с лошадей, но она не была уверена, что в этих серых камнях правильно определит направление. Мимо Эребора не промажешь — это точно, а еще ближе, чем сами врата в гору — Воронья высота, а там стреломет… и эльфы.
Так что придется рискнуть. «Воспаление легких лечится, — с убежденностью подумала Ветка. — Лечится».
Осмотрела себя. Брюки тонкие из шелка, брюки из сукна, мягкие сапоги — внутри стриженная овчина, снаружи тонко выделанная тисненая кожа. Рубашка пошла на перевязку Барда. Кафтан и нечто вроде колета или плотной куртки, поверх кафтана, под доспехами, также из стриженой овчины.
Ветка спрятала руки Барда в рукава его собственного овчинного тулупа, надетого поверх кафтана; стащила свой кафтан, и осталась только в меховом колете. Зашнуровалась. Из кафтана и желтого плаща соорудила нечто вроде кокона вокруг раненого мужчины, проклиная себя за неловкость, тупизну, а также за то, что она даже не может сообразить, что важнее — максимально подсунуть куски ткани снизу, чтобы изолировать Барда от ледяных камней, или побольше накрыть сверху.
Потом чмокнула мужчину в лоб.
И вылезла наружу, не давая себе затормозить.
«А теперь, детка, мы побежим. Легко же нам было бегать на чужих ногах — давай-ка своими…»