Сорочка пахла Трандуилом.
— Опять мне потом одежду отыскивать или выпрашивать, — с тоской сказала Ветка, но начала замерзать, снова наливаться жаром; застучали зубы. — Кафтан, плащ, доспехи — все растеряла, остались штаны да обувь… ну и колет. П-п-пошли что ли в купальни?
Мэглин завернул ее в свой плащ.
— Пошли. Кстати, имей в виду, я отбивал почетную миссию дежурить с тобой у какого-то рыжего и тоже не вполне здорового юноши.
— Фили!
— Да, кажется он, эреборский принц рода Дурина.
— Фили — это хорошо, — прощелкала зубами Ветка.
— Пойдем, пойдем. Это не близко, обуйся. Эребор хотя отчасти и похож на подгорные чертоги Трандуила, но все же совсем каменный. Мы, как смогли, сплели работу гномов с корнями деревьев, мхами и травами, с жизнью и светом… да ты сама видела. А здесь чистый камень, холодный и первозданный, как замысел Ауле.
— Значит, сейчас такое своеобразное затишье?..
— Да. Стрелы откованы, стреломет установлен, крылатое воинство призвано. Осталось дождаться и победить врага.
— Поняла…
Ветка привыкла, что Эребор не слишком кишит обитателями. Железностопы пребывали в залах, близких к вратам, а остальные балконы, комнаты и переходы обыкновенно оставались пусты. Однако сейчас было намного более людно — и эльфы, и гномы ходили по галереям и переходам; пахло работающей кузней, откуда-то — едой, и еще — Ветке навстречу попалась женщина-гном.
Девушка чуть не вывернула шею — гномка была совсем крошечной, может, метр сорок; широкой в бедрах и плечах. Фигура имелась, но словно растянутая по горизонтали, расширенная, хотя Ветке дама наугрим не показалась ни бесформенной, ни оплывшей. Роскошные волосы, гривой стекающие на спину и волной доходящие до ягодиц, заплетены во множество косичек, украшены великим изобилием заколок и каких-то сверкающих бусинок. Платье достаточно закрытое, и не слишком длинное, с боковыми разрезами; из-под него выглядывают расшитые брючины и отделанные чем-то сверкающим сапожки, отдаленно напоминающие обувь гномов-мужчин. Поверх платья — любимый гномами удлиненный жилет, в данном случае, из парчи и меха.
Черты лица Ветка рассмотреть не успела — ей лишь показалось, что, несмотря на достаточно тяжелые нос и подбородок, гномка была вполне привлекательна.
А вот сама гномка сказала Ветке пару слов на кхуздуле и погрозила пальцем. Ветка притормозила бы для выяснения характера претензий, но чувствовала себя слишком дурно — мышцы бедер, икр и ягодиц ее почти не слушались, и, если бы Мэглин не проявлял чудеса буксировки здоровой рукой, идти Ветке было бы намного труднее.
— Это совсем другой народ, — прошептала Ветка. — Другая раса. Вот по мужчинам это все же так сильно в глаза не бросается. Мэглин… они вправду дети гор, изваянные из камня?..
— Не без этого, — усмехнулся эльф. — Мы живем в осознании силы, цели и замысла своих создателей, и в контакте с ними, хоть напрямую вмешиваются они и нечасто. Но да, наугрим, квенди и люди — разные народы. Мы пришли.
Перед увесистой, как все, что делали гномы, дверью стояла стража — гном с громадным топором и эльф. Мэглин обратился с парой слов к эльфу; тот ответил приветливо. Ветка потихоньку клонилась с целью полежать на полу, но одновременно рассматривала и гнома — черная бородища, косички из-под шлема, усы завернуты бивнями кабана — по моде Даина. Взгляд хотя и не слишком любезный, все же не такой сердитый, как у встреченной дамы.
Мэглин толкнул дверь и вошел.
Сразу в нос ударил целебный запах — судя по всему, источник тут бил что надо. Но ароматы не были неприятными.
Горячая вода из термальных источников стекала по широким неглубоким чашам. Самая горячая была в верхней чаше, а ниже, но с совсем небольшими отступами, располагались ярусами еще четыре. Горячая целебная вода сливалась из верхней чаши в нижние тонкими небыстрыми струйками прямо через углубления в широких бортах чаш, и уходила из нижней чаши куда-то вглубь горы.
Чаши были невелики, может, метров по пять в самом широком месте каждая.
— Гномы говорят, мыть тело можно только в самой нижней чаше. Сперва в любом случае надо омыться в ней, а затем занять какую-либо из тех, что выше. Чем выше — тем горячее, — тихонько пояснил Мэглин. — Тебе следует основательно пропариться.
Было влажно и достаточно жарко, но жар этот не сбивал с ног. Ветка немедленно решила, что целебная купель — то, что надо.
Она послушно влезла в нижнюю ванну, потом перебралась в чашу повыше. В соседней расслабленно сидели два эльфа — точнее, полулежали на бортиках, вытянувшись и закрыв глаза.
Мэглин сел на корточки около нее.
Прошептал:
— Веди себя хорошо. Сюда нельзя с открытыми ранами, лишь когда кожа срастется. Гномы считают, что их ванна постепенно заживляет и врачует любые внутренние недуги. Уж твоим мышцам, я полагаю, точно поможет.
— А ты?
— У меня пока не зажило. Я уйду, так как в одежде мне тут не нравится, а раздеваться я не желаю, да и незачем. Буду следить за временем, заберу тебя отсюда. Мелко, и ляг на бортик — даже если уснешь — не утонешь.
— Ладно…
Минут десять Ветка просто блаженствовала, как и эльфы, откинувшись затылком на край чаши. При том, что это, вне всякого сомнения, был камень, он был так аккуратно отесан, что отдыхать было вполне комфортно… если так можно сказать о камне — мягко!
Тело во многих местах довольно чувствительно защипало — Ветка тут же определила, где надорвала мышцы особенно сильно. Целебная вода и впрямь как будто проникала внутрь рук и ног, и врачевала повреждения.
Спустя десять минут дурнота и головокружение отчасти прошли — и Ветка начала озираться.
Ванная зала была достаточно большой — вдоль стен стояли лавки, над которыми были вбиты крючки. Можно было представить, что когда-то, когда Эребор был наполнен жизнью, тут постоянно кто-то восстанавливал свои силы — после кузни, после работы. Сейчас в горе были страждущие, но не такого характера — раненые, обожженные. Их лечили не в купальнях. А вот ей после двухчасовой пробежки на морозе — самое то…
Эльфы, которые отмокали обнаженными, поднялись и вышли — отправились к полотнищам и одежде. Тихо переговариваясь, обтерлись, оделись и ушли. Ветка невольно смотрела — ну надо же, кого ни возьми, все красавцы. Мы разные народы. Наугрим, квенди и люди. У эльфов — вот так. Их лепили на совесть. Людей по-другому. Для другого. Как придется, потому что главное…
Не внешность?
Внутри?
Душа?
Но эльфы красивы и душой, хотя подчас и холодны. Холодным ей казался Даэмар… холодной и несколько отчужденной (хотя и вовсе не безразличной) казалась и Синувирстивиэль. Лантир. Достаточно прохладен Халдир…
И Ветка даже не рискнула думать дальше, кого из эльфов и почему считает холодным еще.
Надо уже восстановиться и пойти проведать Барда.
Мэглин оставил плащ — в принципе, можно завернуться поверх мокрой сорочки Владыки, и добежать до своей комнаты, а там снова порыться в старом шкафу. Уж парочку гномских рубах можно отыскать…
Эльфы, выходя, чуть замешкались в дверях — по комнате пролетел будто порыв ветерка. Произошло какое-то движение… и по камням мимо Ветки от верхней чаши заскакало светлое тонкое кольцо затейливой работы — одно из тех, что постоянно носил Трандуил.
Ветка сперва рефлекторно схватила колечко…
А потом подняла голову наверх.
Ей была видна только рука — безупречная кисть, предплечье, да прядь волос. Владыка или спал, или просто отдыхал в самой горячей верхней ванне так глубоко, что не обращал внимания ни на что. Возле купели стоял небольшой столик, на котором располагалась какая-то еда, пара бутылок вина, и лежали королевские украшения.
Ветка подумала, что сейчас утонет. Надо выбираться, оставить тут колечко прямо на полу — оно приметное, подберут — и бежать отсюда. Она положила кольцо, и тихо полезла вон из купели…
— Куда? — низкий сердитый рык. — Мало, в этой воде надо провести больше времени.
Там был еще и Торин.