Почему он вспомнил это? Их первую встречу… Как давно это было. Сколько воды утекло с тех пор. За это время он узнал разного Арамиса — хитрого и загадочного, верного и смелого, романтичного и ранимого, мужественного и надежного… Он был разным. Был…
ДАртаньян слышал, как кто-то подошел, но не обернулся, даже не пошевелился. Он так и сидел там же, где и рухнул на колени. Слез уже не было.
Была только боль. Тупая, ноющая боль. Арамис погиб.
Он никак не мог, не хотел в это верить…
— ДАртаньян…
Лабурер. Сел рядом, положил руку на плечо.
— Когда погиб Оноре, я каждую ночь садился где-нибудь один, смотрел на небо и спрашивал Бога — почему он допустил это? Почему позволил смерти разлучить нас? Сначала были слезы втайне от всех, боль от одиночества. Мне казалось, что у меня по живому вырвали часть сердца. Он приходил ко мне во сне, если мне удавалось заснуть… Потом пришла жажда мести. Мне захотелось собственными руками уничтожить тех, кто убил моего брата.
— У тебя будет такая возможность. — Тихо, но уверенно произнес д’Артаньян. Они с Лабурером переглянулись.
— Я этого так не оставлю, Жером. Смерть Арамиса не сойдет с рук этому Гонсалесу. Теперь он мой враг до конца жизни.
Я знаю, кем вы были друг для друга.
У них в руках еще остался Атос. Я должен попытаться спасти хотя бы его.
Можешь рассчитывать на меня.
— Я одного не понимаю… Как они узнали, кто убил Сиснероса? Это знали только свои!
Внезапная догадка осенила сразу обоих.
— Вот, черт… — Лабурер гневно сжал кулаки. — Неужели среди нас предатель?
— Другого объяснения я не вижу… Помяни мое слово, Жером. Я найду его… И лучше бы ему самому себя придушить, потому что, если он попадется мне в руки. Да я его… за Арамиса…
Какое-то время они сидели молча.
— Пленный сказал, что в деревне сейчас всего около тридцати человек. Основная часть отряда Гонсалеса должна подойти дня через два. У нас есть время. — Прервал молчание Лабурер.
ДАртаньян поднялся.
— Надо использовать этот шанс.
Лабурер встал и решительно протянул руку.
— Я с вами, дорогой друг. И могу вас заверить — все пойдут с вами. В лагере все шокированы смертью Арамиса — от короля до простого посыльного.
Тогда возвращаемся в лагерь. Надо разработать план.
Думаю, лучше всего атаковать ночью…
И они пошли обратно к лагерю, на ходу пытаясь расписать все шаги от и
до…
Темнело…
Из окна его новой тюрьмы Арамису было плохо видно прилегающую к дому улицу, окно выходило во двор. Это был минус. Но зато дверь в комнату была настолько тонкая, что он слышал все, что происходило в коридоре. Это был плюс. За последний час он узнал, что только что сменился караул, а следующий будет через три часа, что в караул не пришел некто Франчес, ибо слег с кишечными коликами, а потому четверым караульным придется отдуваться и за него тоже. Так же он узнал, что Гонсалес уехал куда-то, велев, чтобы через два часа максимум все были в полной боевой готовности, так чтобы в любую секунду могли вступить в бой.
Это был шанс, шанс, какого больше не представится.
Он знал, что дАртаньян поступит именно так, как предполагал Гонсалес, а значит… Значит, там, в лагере французов, сейчас разрабатывают план нападения на деревню, не подозревая, что попадут в ловушку. Арамис знал характер друга и был уверен, что тот наверняка решит напасть ночью. На все про все у него максимум два часа. Времени на выработку масштабного плана не было, а потому…
Он посмотрел в окно на первую засиявшую в небе звезду и прошептал:
— Помоги, Господи…
В этот момент дверь открылась — один из конвойных принес пленнику ужин. Поставил на стол, сам остался стоять в дверях.
В общем-то Арамиса осенило сразу, стоило ему откусить первый кусок хлеба. На последнем он уже точно знал, что делать.
Конвойный в дверях думал о чем-то своем, когда пленник вдруг резко и надрывно закашлялся. Схватился за горло, побагровел. Перепуганный охранник подошел к нему поближе и… Быстрый, как прыжок пантеры, бросок. В шее испанца что-то хрустнуло, и он обмяк, не успев издать ни звука.
Арамис обыскал его. Клинок, нож, пистолет… Отлично. Быстро рассовал все это за пояс. Потом осторожно положил испанца на кровать и прикрыл одеялом. На какое-то время так можно будет обмануть остальных конвойных, если те вдруг зайдут проверить его.
Выглянул в коридор. Там никого не было. Неслышно дошел до дверей. На улице возле самого входа тоже никого. Отблески костра были видны слева за углом дома. Если одного он только что отправил к праотцам, значит, их осталось трое,
Послышались шаги. Арамис быстро слился со стеной, благо, позволяла комплекция и небольшой, но достаточный для него, проем в стене.
Испанец, судя по всему, решил облегчить тело. Не заметив Арамиса, остановился практически напротив него. В темноте еле заметно блеснули глаза Арамиса, он сделал неслышный шаг и… облегчил испанцу душу, молниеносно прочеркнув на шее колею.
— Это вам за Фруже… — Тихо сказал он, кладя конвойного на землю.
В два шага оказался у угла дома, осторожно заглянул за поворот. У костра сидели два испанца, расслабленные, видимо, решившие, что охранять пленника, запертого в комнате, легче не бывает. На земле стояли две бутылки вина, наполовину уже пустые.
Арамис огляделся. Ему нужно было пересечь небольшое пространство между тремя домами, и он бы оказался на улице, ведущей к дому, который был его первой тюрьмой — его и Атоса. Всего несколько шагов, но мимо этих двух испанцев.
Привлечь их внимание? Слишком рискованно. Конечно, он сумеет убить их обоих, но они могут успеть подать сигнал, и тогда все усилия будут напрасны.
Что-то Санчеса долго нет. — Вдруг сказал один из них. — Пойду посмотрю, что там…
Давай… Он трое суток не спал. Может, отнес французу ужин и заснул у дверей.
Смех. Шаги. Уже совсем рядом. Тень, появляющаяся из-за угла. Короткое, стремительное движение рукой в живот, удивленно-ошеломленные глаза напротив, и испанец медленно сползает по стене… Арамис вытер нож о самого испанца и вновь выглянул за угол. Нет, до последнего конвойного слишком далеко. Добежать, не привлекая внимания, он не успеет. И тут он вспомнил, как совсем недавно в лагере они развлекались, соревнуясь в метании кинжалов на расстояние — кто дальше метнет. Тогда самым точным оказался Лабурер — он попал в шести попытках из шести. Арамису тогда удалось всего две попытки. Атос еще пошутил, что это был не его день.
Арамис прикинул расстояние до испанца. Побольше будет, чем тогда. Но это единственный выход. Вытащил кинжал, подержал в руке, словно привыкая.
«С Богом…»
Прищурился, вдохнул побольше воздуха и…
Резкое движение рукой, стремительный полет кинжала, и испанец, не успев ничего понять, рухнул лицом на землю возле костра. Путь был свободен. Вот теперь надо спешить.
Пробегая мимо испанца, вытащил клинок из спины и захватил еще один нож. Лишним не будет. И быстро скрылся в темноте улицы.
****
ДАртаньян и Лабурер проходили мимо одной из палаток, когда услышали странные звуки внутри. Там кто-то шептался. Переглянувшись, они неслышно подошли поближе.