Клодия почувствовала, что краснеет. Она хорошо разглядела выражение, промелькнувшее в его глазах, когда прибыла в отдел регистрации в розовом костюме, который надевала, сочетаясь браком с Тони.
Не желая тратить свои скудные средства на свадьбу, которой она не хотела, Клодия попыталась перешить костюм по своей теперешней фигуре, но только безнадежно все испортила. Она успела уловить быстрый, полный брезгливости взгляд Адама, немедленно сменившийся лучезарной улыбкой, адресованной гостям. Он не мог стерпеть, чтобы женщина, в которую он, по общему мнению, был влюблен, выглядела так, словно одежду ей подбирал продавец со слабеющим зрением, из магазина подержанных вещей. Разумеется, лично ему все равно, как она выглядит. Его беспокоило только соблюдение приличий. Разве он не сообщал ей, что даже доволен тем, сколь неприглядно она выглядит? Ему даже удобнее, если она ничем не будет напоминать пышнотелую юную деву, которую он так ловко обольстил. Теперь она не представляла для него никакого соблазна, и страсть не осложнит их фиктивный брак.
Клодия просто ненавидела себя за то, что все это не оставляло ее равнодушной. Напротив, ей было нестерпимо больно. Она решила не думать об этом и быстро произнесла:
— Ты не забыл передать папе ключи от Ивового коттеджа?
— Разумеется, передал. Может быть, пора успокоиться? Кладовая в Ивовом коттедже забита провизией доверху, электричество налажено, а за последние два дня Эми перенесла туда всю одежду, а также игрушки и книжки Рози. Ты удовлетворена?
Чувствуя себя глупо, Клодия покрутила ручку радиоприемника. Она, конечно же, знала, что Ивовый коттедж — меблированный и уютно обустроенный для арендаторов — был полностью готов принять ее маленькое семейство. Она сама упаковывала вещи, закупала продукты. В Ивовый коттедж, расположенный в непосредственной близости от поселковой начальной школы, решено было переселиться на время ремонтных работ в «Фартингс-холле». А после, так называемого медового месяца, Адам и Клодия собирались присоединиться к остальным.
Адам позаботился обо всем. В один из дней, предшествовавших свадьбе, он наведался в сельскую гостиницу и попросил разрешения пользоваться телефоном, факсом и компьютером, чтобы держать руку на пульсе своего бизнеса. И если он не проводил время с Рози и, поскольку это было неизбежно, с Клодией, то занимался организационными делами. Договорился о проведении свадьбы, скромного приема, о ремонте кухни, переоборудовании ресторана и Бог знает, о чем еще.
Клодия чувствовала себя совершенно разбитой, поэтому откинулась на спинку мягкого, обитого кожей кресла и притворилась спящей…
Проснулась она от прикосновения руки. Автомобиль стоял на ярко освещенной подземной стоянке.
— Что, уже приехали?
Клодия ощущала сильную слабость во всем теле.
— Я закажу ужин на дом, а потом можешь сразу лечь. Ты выглядишь, как выжатый лимон.
Он предоставил ей возможность проснуться окончательно и пошел доставать чемоданы из багажника. С трудом выбираясь из автомобиля, Клодия решила, что проспала несколько часов, и поспешила за Адамом к лифту, который вознес их под крышу небоскреба, где располагалась его квартира.
— Какой чудесный вид!
Клодия остановилась у огромных окон, обращенных к городу. Уже темнело, и внизу до самого горизонта сверкал и переливался океан огней, а над ним густое сине-фиолетовое небо плавно переходило в бледно-лазурное.
— Я отнес твой чемодан в твою комнату. — На ее замечание он никак не отреагировал, и у Клодии засосало под ложечкой. В «твою комнату», а не в «нашу». Какое облегчение! Или же напротив?..
Сдвинув брови, она оглядела просторную гостиную. Мягкий серо-сизый ковер, покрытый черным лаком низкий столик, подвесные книжные полки, огромный музыкальный центр, два маленьких дивана, обтянутые темной кожей. В целом, комната напоминала своего хозяина, который тем временем разместился за единственным старинным предметом мебели — впечатляющих размеров письменным столом.
— Что бы ты предпочла, чтобы я заказал? Что-нибудь французское, итальянское, китайское?
Он обошелся без светской беседы и даже не предложил ей вымыть руки, выпить прохладительного напитка или позвонить Гаю, чтобы сообщить, что они доехали благополучно, или поговорить с Рози, если она еще не в кровати.
Но Клодия и так знала, что совместная жизнь с этим человеком будет именно такой — тягостной, выхолощенной. Она хотела ответить: «Рыбу, чипсы и зеленый горошек», — но не осмелилась.
— На твой выбор.
Он снял трубку и набрал номер, а Клодия вышла в коридор и нашла свою спальню. Она не собиралась сидеть с ним и ждать, когда он соизволит удостоить ее разговором.
Ее чемодан стоял у низкой широкой кушетки, покрывало в кремовую и шоколадную полоску гармонировало с портьерами. Стандартная комната с маленькой, но безупречно чистой ванной. Если бы не отсутствие мини-бара, она сошла бы за гостиничный номер, в какой угодно стране мира. Глаза Клодии наполнились слезами, и она сердито моргнула. Она уже скучала по дому, тосковала по людям, которые ее любили. Ей же приходится коротать время с «мужем», который откровенно презирает ее. Но ведь это не причина для того, чтобы реветь, как малое дитя? Она достала носовой платок и сердито высморкалась. С тех пор как Адам узнал, что Рози его дочь, он только и делал, что командовал. Он по-своему распорядился ее жизнью, но это не значит, что у нее нет гордости. Клодия быстро распаковала вещи и направилась в гостиную, откуда доносились голоса.
Посыльный как раз уходил. Адам переложил огромную пиццу на фарфоровое блюдо, высыпал зеленый салат в стеклянную салатницу и взялся за нож.
— Я решил, что ты предпочтешь что-нибудь незатейливое. Садись. — Он протянул ей тарелку. Порция, которую он выделил ей, показалась, испуганным глазам, Клодии размером с футбольное поле, но она ничего не сказала. Ни к чему давать ему повод с усмешкой советовать налегать на еду, чтобы избавиться от уродующей ее худобы.
А если она снова наберет утраченный вес, не захочет ли Адам разделить с ней ложе?.. Клодия сердито отмахнулась от непрошеной мысли. Пусть ее тянет к нему, сердце и рассудок яростно восстают против этого. Физическое влечение без любви — не для нее, а любовь давно умерла.
«Веди себя, как считаешь правильным», — подумала она, а вслух произнесла:
— После ужина я собираюсь позвонить папе и узнать, как они устроились на новом месте. Ты, кажется, сказал, что мы сможем вернуться в «Фартингс-холл» никак не раньше, чем через месяц, чтобы не столкнуться там со строителями. — С решительным видом она накрутила на вилку расплавленный сыр, но до рта так и не донесла. — Наверное, теперь, когда ты решил сделать своим домом «Фартингс-холл», ты захочешь продать эту квартиру?
— Не старайся развлекать меня разговорами, — откликнулся Адам. — Если нервничаешь, то можешь успокоиться — я не собираюсь на тебя набрасываться. Тебе ничего подобного не угрожает. Однажды я попробовал, но остался не слишком доволен последствиями.
— Ты имеешь в виду Рози! — с трудом выговорила Клодия, ужаснувшись словам Адама.
А ей казалось, что он души не чает в своем ребенке. Неужели…
— Разумеется, нет! — произнес он с неожиданной усталостью. — Неужели я могу хоть на миг пожалеть о том, что на свет появилось такое прелестное дитя? Но наша связь имела и другие последствия, Клодия.
В его глазах вспыхнул огонь. Клодия не могла взять в толк, о чем он.
— Ты говоришь так, словно я наградила тебя дурной болезнью, — фыркнула она и тут же залилась краской, пожалев, что ляпнула такое.
Но он, по-видимому, заставлял ее проявлять себя не с самой лучшей стороны.
— Вовсе не обязательно грубить, — парировал он, поджав губы.