Ей необходимо было побыть в одиночестве. Она, и в самом деле, собиралась заглянуть в «Фартингс-холл», чтобы, вернувшись, было в чем отчитаться. Но затем она найдет спокойное местечко и попытается уговорить себя смириться с обстоятельствами, которые уже никогда не изменятся, и с холодным равнодушием Адама.
— Вы заберете Рози из школы? — Это не составит труда, ведь школа в двух шагах от Ивового коттеджа. — И напоите ее чаем? Я не могу точно сказать, когда вернусь.
— Ну конечно, солнышко. Это все так увлекательно. Когда мы переедем назад, дом будет просто как конфетка. И не мучьте себя так — ваш муж, ни минутки лишней, не задержится без надобности вдали от вас и Рози!
Клодия вытащила из кладовой свою стеганую куртку и поскорее сбежала.
«Фартингс-холл» находился неподалеку, всего в нескольких милях от деревни. Оставив автомобиль на гравиевой дорожке, Клодия пошла навестить старого Рона. Он настоял на том, чтобы она выпила с ним чаю за компанию, и Клодия не смогла сдержать улыбки, когда старик принялся заверять ее, что не спускает глаз с рабочих и зорко следит, чтобы они не отлынивали от дела и исполняли работу добросовестно.
Что думают строители об этом непреклонном страже и наблюдателе, не оставлявшем без внимания ни один их шаг, Клодия могла только догадываться и искренне им сочувствовала.
Но на душе у нее полегчало лишь на короткий миг. В ресторан она решила не заглядывать — отделка интерьера, рытье котлована под бассейн, прокладка труб для обогрева и водоснабжения займет порядочное время. Но кухни уже успели преобразиться: исчезли тянувшиеся в ряд электроплиты, жаровни и духовые шкафы, а также столы из нержавеющей стали и деревянные колоды для разделки туш. Каблуки приятно постукивали по терракотовой плитке. По настоянию Эми, уже была установлена сверкающая красная плита, на стенах висело множество симпатичных сосновых шкафчиков, а вдоль них стояли такие же столики с полками для посуды. Мечты Эми о деревенской кухне воплощались в жизнь. Но как быть с мечтами самой Клодии?
Такой вещи, как ее мечты, просто нет на свете. Она не может позволить себе мечтать. Человек, которого она любила, никогда не существовал. Ее возлюбленный был идеалом, плодом фантазии. Он сам и создал для нее этот образ. А реальный Адам не имел с ним ничего общего — как она узнала от Элен.
Клодия направилась вверх по широкой дубовой лестнице, но вдруг на полпути сердце ее замерло… С какой стати она тогда так слепо поверила словам Элен? Ее мачеха была мошенницей и воровкой, задумавшей вместе со своим любовником обобрать до нитки доверчивого мужа. И тогда, шесть лет назад, неужели она сказала правду о том, что делал и говорил Адам?
На миг Клодию озарил чудесный свет надежды, но тут же погас, словно тяжелая дверь глухо захлопнулась перед ее лицом. Она медленно зашагала дальше, до боли сжимая резные перила и с трудом переставляя, сразу налившиеся свинцом, ноги. Даже если она решит, что слова Элен не заслуживают доверия, свидетельство собственных глаз нельзя так легко отмести! Она сама видела, как Адам вылетел из спальни мачехи, с треском хлопнув дверью, с потемневшим от злости лицом, настолько ослепленный яростью, что даже не заметил ее… Он устремился к парадной лестнице, и Клодия двинулась было следом, чтобы догнать его, но передумала. Прежде она не видела Адама разъяренным, ей вообще никого не приходилось видеть в таком состоянии. Она вошла в комнату Элен и с ужасом выслушала ее рассказ.
В тот раз у Элен не было причин лгать. Она ничего не выигрывала. А Адам, действительно, был вне себя. И неудивительно, если его только что отвергли как любовника, ущемили его мужскую гордость и одновременно лишили заработка! Только после смерти мачехи, которая случилась сравнительно недавно, Клодия узнала, что эта женщина была способна на предательство и обман. Сейчас очень просто и заманчиво поверить в то, что она тогда оговорила Адама. Но невозможно закрыть глаза на тот факт, что, измышляя эту историю, Элен для себя ничего не выгадывала.
Клодия поднялась в свою старую детскую комнату, много лет служившую ей спальней, включила свет и на миг прислонилась спиной к двери, пытаясь преодолеть чувство опустошенности, которое значительно усилилось после того, как она позволила себе надеяться. Затем подошла к окну и, усевшись на подоконник, принялась наблюдать, как гаснет дневной свет и на землю опускаются сумерки.
Было уже совсем темно, когда она услышала, как рабочие покидают здание. Она заранее предупредила их, что сама закроет все двери, так что можно было не опасаться, что она окажется запертой до их прихода следующим утром.
Но, тем не менее, пора было возвращаться в Ивовый коттедж. Клодия поднялась, разминая затекшие мускулы. За последний час ей так и не удалось примириться со своим незавидным положением фиктивной жены Адама, ее ум упорно отказывался искать в этом положительные стороны.
Клодия направилась к двери, и в этот момент она распахнулась… Адам выглядел измученным, словно не спал уже несколько ночей, и какая-то тайная мысль угнетала его и вытягивала жизненные силы. Дождевые капли блестели на его темных волосах и на плечах кожаной куртки. Сердце Клодии пропустило один удар, затем панически затрепетало. Ей страстно захотелось прижать его голову к своей груди, поцеловать усталые складки на лице. Она продолжала любить его, несмотря на все плохое, что он ей сделал! Она упрямо пряталась от этой простой истины, но теперь приходилось признать ее раз и навсегда.
— Мне сказали, что ты здесь, и я еще могу застать тебя, прежде чем ты уедешь. — Он закрыл за собой дверь, серебристые глаза, не отрываясь, смотрели в ее побледневшее лицо. Его губы сжались. — Неужели тебе нечего сказать мне? Даже: «Как дела?» Или: «Хорошо доехал?»
Клодия открыла рот, но слова не шли, хотя мозг ее кричал каждой своей клеточкой. Она уже не была влюбленной восемнадцатилетней глупышкой, послушной глиной в руках обольстительного красавчика, у которого вместо сердца кассовый аппарат. Невозможно, чтобы она любила его по-прежнему. Невозможно!
— Я… я не ждала тебя, — выдавила она, наконец. — Ты заезжал в коттедж?
Глупый вопрос.
— Само собой, — сухо заметил он. — Иначе откуда мне знать, где искать тебя? Я успел выпить чай с Рози, послушать, как она читает, и позволить ей дважды обыграть меня в лото. — Он скупо улыбнулся, словно, оказавшись в неприятной ситуации, с удовольствием вспоминал приятную. — Я сказал им, что заберу тебя и повезу ужинать. — Он, прищурившись, оглядел ее. — Они ждут, что нам захочется побыть наедине, и нам следует произвести должное впечатление.
О да, он великий мастер производить впечатление! Клодия отвернулась, чтобы он не заметил страдальческого выражения на ее лице. С какой легкостью он заставлял людей видеть его в выгодном для себя свете. Только она одна знала, что за человек скрывается за этой обаятельной джентльменской наружностью.
— У меня нет аппетита, — произнесла она безо всякого выражения.
— У меня тоже.
Он вздохнул и, шагнув вперед, остановился за ее спиной.
От напряжения, неизменно возникавшего при его приближении, у Клодии ослабели ноги. Она отошла к окну и поспешно опустилась на подоконник. Часто и прерывисто дыша, она наблюдала, как он внимательно осматривает крохотную комнатку, принадлежащую ей с детства, и мечтала только о том, чтобы он ушел и оставил ее в покое… если только она в состоянии обрести хоть какой-то покой.
Но Адам заговорил снова:
— Я хотел спросить тебя кое о чем. — Он присел на край кровати, повернулся к ней лицом и взглянул сурово и мрачно. — Я вполне пойму, если ты не захочешь ответить, потому что в сложившихся обстоятельствах я вряд ли имею право знать. — И он выдохнул резко: — Расскажи мне о Тони.
У Клодии расширились глаза — этого она ожидала меньше всего.
— Что рассказать? Ты уже знаешь, что он был обманщиком и вором. О чем еще тебе хочется услышать?
Адам смерил ее спокойным взглядом.
— О ваших отношениях. Как они сложились? Каким он был в постели? Ты была довольна им? Хотя у меня остались о нем самые смутные воспоминания, вряд ли… При каждом удобном случае, он ведь бежал к Элен, а ты, я это хорошо помню, отличалась чувственностью…