- А вы мне ничего не должны, мистер Дакко? - спросил я.
- Вот, значит, как вы благодарите за помощь? Я с трудом удержался, чтобы не разразиться проклятиями. Конечно, Уолтер Дакко не раз оказывал мне неоценимую помощь, рискуя собственной жизнью. Добровольно докладывал все, что происходило на корабле, из чисто моральных побуждений. И я не мог оказаться неблагодарной свиньей.
- Мистер Дакко,- сказал я уже совсем другим тоном,- назначаю Криса вашим помощником до конца чрезвычайного положения. Принесите оружие.
- Есть, сэр. Спасибо.
- Если у нас увидят оружие, то сразу поймут, что нам известно о настроениях экипажа,- сказал Филип, как только Уолтер Дакко ушел.
- Что ж, чему бывать - тому не миновать.
Через полчаса Уолтер Дакко вернулся с лазерными и электрошоковыми пистолетами. Я взял пистолет, включил тревогу и, когда со всех постов поступили доклады, объявил в микрофон:
- Всем оставаться на местах для проверки.
С Филипом и Уолтером Дакко я начал обход корабля и закончил его в машинном отделении, где вместе с главным инженером находились Деке и Джокко.
- Касавополус, какую максимальную мощность можно подать на сверхсветовой двигатель, не подвергая корабль серьезной опасности? спросил я.
Возможно, до него дошли слухи о готовящемся бунте, потому что он ничуть не удивился моему вопросу.
- Не могу точно сказать. Пожалуй, половину от обычной.
- Если мощность повышать постепенно, успеют температурные датчики сообщить о перегреве, чтобы вовремя отключить напряжение?
- Да, сэр.
- Хорошо. - Я взял микрофон и объявил по всему кораблю: - Отбой!
Мы с Филипом вернулись на мостик.
- Что вы задумали, сэр? - спросил он.
- Учения по лазерной стрельбе. - Я взял микрофон.
- Сразу после тревоги? - удивился Филип. Вместо ответа я взял микрофон и отдал приказ об учениях.
После полудня я дважды включал тревогу и снова провел учения по стрельбе. На лицах матросов можно было прочесть озлобление, но они еще не вышли из-под контроля. Во время ужина, сразу после традиционной молитвы, я сделал объявление:
- Испытания сверхсветового двигателя возобновятся под наблюдением главного инженера. Он решит, какую можно подать мощность, не нанеся вреда кораблю.
Не успел я договорить, как Елена Бартель, вскочив, взволнованно спросила:
- Можно провести испытания сегодня?! Следом со всех сторон посыпались просьбы:
- Сэр! Пожалуйста!
- Сэр! Можно сегодня?!
Я хотел отложить испытания до завтра, но не рискнул - слишком велик был напор.
На экране снова заплясали волны, картина, не имеющая ничего общего с нормальной работой сверхсветового двигателя. Повышение мощности не исправило положения. Однако шахта двигателя не перегрелась.
- Если бы эти волны перевести в звуковые, получилась бы какофония типа джаза,- сказал Филип, разочарованно глядя на экран.
Я зевнул. День выдался тяжелый, и мне было не до болтовни, хотелось отдохнуть. С какой стати я тут сижу?
- Наблюдайте за испытаниями, мистер Таер. Если двигатель начнет перегреваться, немедленно их прекратите!
- Есть, сэр.
- Оставляю мостик на вас. - Вернувшись в каюту, я снял китель и, как обычно, аккуратно повесил его на спинку стула. Теперь мне самому приходилось заботиться о своей одежде, гладить ее, завтрака тоже никто не приносил. На "Дерзком" не было юнги, как на "Гибернии". Слава Богу, неподалеку находилась каюта гардемаринов - это несколько облегчало жизнь.
Я ослабил ремень и галстук и почувствовал себя свободнее. И зачем мы только носим знаки отличия? Все это давным-давно устарело.
В дверь кто-то поскребся, как мышь. Что это? Я замер, прислушался; сердце бешено колотилось. Странные звуки повторились. Ладно, будь что будет! Я решительно распахнул дверь.
На пороге, опираясь на трость, стояла миссис Ривс.
- ВЫ?! - поразился я. - Чего вы хотите?
- Поговорить о...
- Пассажирам не положено входить к командиру, миссис Ривс. - Я даже не дал ей договорить.
- Знаю,- проскрипела она. - Но мне очень надо.
- Приходите утром. Сейчас мне не до...
- Командир, окажите любезность. Вы так молоды! И если уснете на несколько минут позже, с вами ничего не случится!
Лишь из-за пожилого возраста миссис Ривс я не захлопнул дверь перед ее носом.
- Входите.
Она проковыляла в каюту, осмотрелась, не зная куда сесть, и с трудом опустилась в кресло у письменного стола, на которое я ей указал.
- Вы, молодые, не понимаете, какое это счастье быть молодым и управлять своим телом,- начала она издалека.
Чтобы не увязнуть в долгом разговоре, я промолчал, и она, видимо, заметив мое нетерпение, с улыбкой перешла к делу.
- Ну что, будет работать мотор? - Она ткнула тростью в пол, наверняка имея в виду машинное отделение.
- Пока идут испытания, миссис Ривс, я не могу...
- Будет или не будет? - резко переспросила она.
- Не будет,- признался я.
В наступившей тишине старуха смотрела на меня осуждающе, надеясь пристыдить, и я невольно вспомнил отца, проверявшего у меня когда-то уроки.
- Вы допустили большую ошибку, командир,- сказала она. - Возможно, непоправимую.
- Хотите сказать, что не следовало заниматься двигателем? Но я не мог...
- Нет, не в этом дело.
Какая наглость! Перебить меня столь бесцеремонно! Я едва сдерживал ярость.
- Если двигатель не заработает, вы проведете десятки лет на корабле, в ограниченном пространстве. Мне, слава Богу, это не грозит. Я свое взяла от жизни и смогу спокойно умереть. Но что делать остальным? Командир, они ни за что не согласятся до конца своих дней терпеть рабство, именуемое армейской дисциплиной.
- Вас это не...
- Мистер Сифорт,- снова перебила она меня,- я решила поговорить с вами, пока вы еще командир. Потому что вам уже недолго оставаться в своей должности.
- Наплевать,- выпалил я и тут же спохватился: зачем откровенничать с какой-то старухой.
- Вас могут убить.
- Наплевать,- повторил я.
- А зря, молодой человек! - Она строго постучала тростью по столу, словно призывая нерадивого ученика исправиться и слушать внимательно. Жизнь и без того слишком коротка, а вы перед этими людьми в долгу. И просто обязаны исправить допущенную ошибку, изменить свое отношение к подчиненным. Кто, кроме вас, способен командовать кораблем? Главный инженер? Но стоит дать ему свободу - и он напьется в стельку. Гардемарин? Так ведь он еще мальчишка и ведет себя соответствующим образом. Комитет пассажиров? Но они некомпетентны!
- Я командую как умею,- словно оправдываясь, ответил я мрачно.
- Зачем вы так часто объявляете тревоги, будоражите экипаж? Они как угорелые носятся по всему кораблю.
- Это учения. Боевая подготовка.
- Подготовка к чему? Хотите превратить экипаж в роботов, заставить подчиняться любому дурацкому приказу? Не этого следует требовать от людей. Пусть учатся жить дружно. Вместе трудиться, чтобы выстоять.
- Это военный корабль,- возразил я.
- Был.
От этого короткого слова я вздрогнул, будто от выстрела.
- Нас никто не отправлял в отставку. "Дерзкий" по-прежнему в строю,не сдавался я. - У нас есть надежда добраться до дома.
- Если лететь с такой скоростью, вряд ли кто-нибудь доживет до возвращения. Неужели не понимаете? Людям надо создать человеческие условия, не сталкивать их лбами друг с другом, не держать в постоянном страхе, не подвергать стрессам. Короче, не делать того, что постоянно делаете вы.
- Миссис Ривс, мой долг не в том, чтобы создавать те или иные условия. Я обязан поддерживать на корабле воинскую дисциплину и армейский порядок.
- Вы уверены, что выполняете долг, о котором говорите?
- Уверен,- ответил я, не понимая, к чему она клонит. - По крайней мере стараюсь.
- Тогда почему вы и ваш помощник, этот мальчик, стали носить при себе оружие?
- Дело в том, что обстановка несколько обострилась. Видите ли, я боюсь...
- Ага!
Чертова старуха! Опять меня перебила. Едва сдерживая гнев, я забарабанил пальцами по столу.