– Секунду! – крикнул я. Вакс замер у двери.
– Вакс, я… – Слова застревали у меня в горле, но я взял себя в руки. – Приказываю вам не проявлять особой жестокости. Понятно?
Вакс просиял.
– Так точно! – с улыбкой отчеканил Вакс и вразвалку отправился производить экзекуцию.
Итак, я выполнил свой долг. Отправил Филипа на порку. А будут его пороть жестоко или не очень – неважно. Об этом в приказе не говорится. И все-таки на душе кошки скребли. Как бы то ни было, я обошел приказ, а значит, нарушил присягу. Что же будет с моей бессмертной душой?
Наконец вся подготовка была завершена. Кораблю предстояло совершить сверхсветовой прыжок. Томительно тянулись дни, один походил на другой. Аманда обучала беспризорников. Особенно старательной оказалась Анни. Она уже выучилась писать свое имя.
На третий день после инспекции Тремэна Алекс вызвался заменить на вахте Филипа Таера, хотя в этом не было необходимости – Филип чувствовал себя нормально. Но я не возражал. Это была наша первая с Филипом встреча после той памятной ночи, когда я по приказу Тремэна отправил его на порку. Филип смущенно улыбнулся мне, но осекся под моим ледяным взглядом. Сколько я из-за него пережил! Не хотелось и вспоминать об этом.
Малыш быстро рос. Самыми счастливыми для меня были минуты в каюте. Я садился вместе с сыном на пол, играл с ним. Он мял мою белую рубашку и галстук и пускал на них слюни. Я блаженствовал. Нэйт уже научился переворачиваться на животик. Еще немного и начнет ползать.
После начала сверхсветового прыжка прошло три недели. Все начали привыкать к монотонному существованию. Жизнь на корабле вошла в привычное русло. Лишь однажды это однообразие было нарушено. Миссис Аттани устроила торжественный вечер – ее сыну Грегору исполнилось восемнадцать лет.
Я должен заметить, что отношение Военно-Космических Сил к своим пассажирам было неодинаковым. Все пассажиры пользовались равными правами. Независимо от своей принадлежности к тому или иному классу они жили в одинаковых каютах и ели одну и ту же пищу. Но те, кто побогаче, имели возможность за определенную плату получить дополнительные удобства. Этим и воспользовалась миссис Аттани. На праздник были приглашены почти все пассажиры, из офицеров же только я. Разумеется, с женой.
Мы с Амандой решили не брать с собой Нэйта – вечер был, в общем-то, официальный, проходил в большой пассажирской столовой, со множеством гостей. Но Эрина – девочка, которая обычно присматривала за Нэйтом, – тоже была приглашена и не могла остаться с малышом.
– Никки, как неудачно все получается! – сокрушалась Аманда. – Если мы придем с Нэйтом, он своими криками никому не даст покоя. Миссис Аттани будет огорчена, не знаю, что и делать.
– Может, Филипа Таера попросить? – как бы невзначай обронил я.
Аманда метнула в меня пронзительный взгляд, поняла, что я не шучу, и бросилась обнимать, а потом чмокнула в нос. Я тут же окончательно растаял.
Юный Грегор Аттани встречал гостей у входа. Чуть поодаль стояла миссис Аттани.
До совершеннолетия Грегору оставалось четыре года. Мне же был двадцать один год, и я уже пять лет считался совершеннолетним. По законам Генеральной Ассамблеи ООН любой получивший звание гардемарина считается совершеннолетним и получает соответственно все права. В частности, право пить, голосовать и даже жениться. В Солнечной системе многие ратовали за снижение возрастной планки совершеннолетия до двадцати лет, но дело застопорилось. Молодежные бунты встряхнули общество. И теперь к подросткам относились настороженно.
– Благодарю вас, командир, за то, что оказали нам честь и почтили своим присутствием, – поприветствовал меня Грегор. Его манеры были безупречными.
– Это вы оказали нам честь своим приглашением, мистер Аттани, – в тон ему ответил я. Любезность за любезность. Как командир я имел право обращаться к нему по имени, но в такой торжественный день фамильярность была явно неуместной.
Держась за руки, мы с Амандой протиснулись в самую гущу праздничной толпы. Здесь было много блестящей, купавшейся в роскоши публики. Я чувствовал себя дубиной стоеросовой. Как всегда, выручила Аманда. Она завела светскую беседу. Мы взяли канапе. Эти крошечные бутербродики с рыбой и сыром оказались на удивление вкусными. Мы пристроились к одной оживленно беседующей группке.
– Стоит перенести неудобства такого полета, чтобы добраться до космической целины, – разглагольствовала одна из пассажирок. – Ведь пустует целый континент! Только представьте себе тамошние просторы!
– Это Эмилия Вальдес, – шепнула Аманда. – Из тех самых Вальдесов, владеющих фабриками по производству «вечных батареек». Она сказочно богата.
– Но все почему-то селятся на Восточном континенте, – возразил Уолтер Дакко, отец юнца Криса Дакко. – На Западном пока поселения запрещены.
– Сколько же можно тянуть? – возмутился мужчина с тяжелым подбородком. – Столько земли пропадает зря!
– Мне так хочется взглянуть на эту колонию! – мечтательно проворковала Галина Дакко, держа под руку мужа.
– Потерпи годик, дорогая, и увидишь, – промяукала в ответ ее подруга.
– Все мы ждем от Надежды чего-то особенного! Но оправдаются ли наши ожидания? – философствовал Уолтер Дакко. – Хотелось бы верить…
– Рекламным брошюрам ООН, – с вызовом заявила Эмилия Вальдес. – Но может статься, мы проведем годы в этом… в этом летающем курятнике, а потом убедимся, что нас надули.
– Тсс… Тут командир, – прошептал кто-то.
– Ну и что? – бросила мисс Вальдес и обратилась ко мне: – Как полагаете, командир Сифорт, не напрасны ли наши жертвы? Стоит ли того Надежда?
– Какие жертвы вы имеете в виду, мисс Вальдес? – поинтересовался я.
– Вы прелесть, командир! – игриво хихикнула пассажирка. – Я имею в виду условия нашей жизни, точнее – нашего существования. Уверена, вы делаете для пассажиров все, что в ваших силах. Но многое от вас не зависит.
Аманда предостерегающе сжала мне руку.
– В вашей каюте что-то не так? – спокойно поинтересовался я.
– Функционирует все безотказно. В этом смысле – все нормально. Мастеров посылать не надо, не беспокойтесь. Дело в другом. Эти каюты такие крошечные! В моей гасиенде нет ни одной такой крохотной комнатки. Не представляю, как может цивилизованный человек просуществовать в таких условиях целых шестнадцать месяцев! Просто кошмар!
Аманда еще крепче сжала мою руку, но я продолжил опасный разговор.
– Не хотите ли поменяться каютой с кем-нибудь из моих офицеров? – спокойно предложил я капризной девице.
– С кем именно? – улыбнулась мисс Вальдес.
– Да с кем хотите. Двум моим лейтенантам особенно повезло, у них каюты в два раза меньше вашей. А может, и в два с половиной. У гардемаринов такая же каюта. Одна на троих. А бывает и на четверых. Знаю по опыту, когда летал на «Гибернии».
– Значит, это правда? – спросила Галина Дакко. – Вы тогда были гардемарином? Я слышала об этом, но спросить у вас не решалась. Как-то неловко.
– Это правда, миссис Дакко. В то время я и мечтать не мог о такой каюте, как у вас.
К нам подошла миссис Аттани и сразу включилась в беседу:
– Но ваши офицеры, командир, с детства привыкли к казармам и тесноте.
– Верно, – бросил я. Вести такие разговоры с людьми богатыми, не имеющими представления о жизни военного корабля, бесполезно. Им не понять, как чувствуют себя подростки, почти дети, набитые в каюту, словно кильки в банку, и при этом вынужденные соблюдать жесткие правила военных уставов.
– Не обижайтесь, командир, – попытался нас примирить Уолтер Дакко, – но такие спартанские условия – не для нас. Мы привыкли к богатству и роскоши, а ваши каюты действуют угнетающе.
– Вам еще повезло. – Я начал терять терпение. – Некоторые пассажиры ютятся вшестером в одной каюте. Миссис Дакко закатила глаза и воскликнула:
– Какой ужас! Кто же они, эти несчастные? Скажите, ради Бога!