Я постучал ложкой по стакану и в наступившей тишине начал читать молитву:
– Господи, сегодня, 15 ноября 2197 года, благослови всех нас, наше судно и наш полет, ниспошли нам здоровье и благополучие.
Корабельная молитва читается по вечерам на всех кораблях ООН, бороздящих космос, на протяжении вот уже ста шестидесяти лет. Сейчас я впервые прочитал ее на своем собственном корабле. Это был по-настоящему мой первый корабль в том смысле, что я стал его командиром с начала полета. Рассчитывал я, правда, не на «Порцию», а на «Дерзкий», но момент все равно был торжественный.
В хорошо отутюженных форменных синих брюках, белой сорочке и синем галстуке я чувствовал себя несколько скованно. Знаки различия на синем кителе и кокарда на фуражке блестели, черные ботинки сверкали, начищенные корабельным юнгой Роджером. Если не считать знаков различия, мундир мой ничем не отличался от мундиров других офицеров: и доктора Броса, и самого младшего гардемарина Рейфа Трэдвела.
В пассажирской столовой я сидел за столом, называвшимся командирским. Желающие сидеть со мной пассажиры обращались к эконому, он составлял список, а я выбирал тех, кто был мне по душе. Обычно компания за командирским столом менялась раз в месяц. Поскольку я пока мало знал пассажиров, то решил предоставить выбор моих соседей эконому Ли.
И сейчас, орудуя вилкой и ножом, я, как умел, поддерживал за столом беседу. Вести разговор во время еды я научился только на корабле. В родительском доме все ели молча. После женитьбы беседу поддерживала обычно Аманда, но сегодня она больше молчала из-за боли в пояснице.
– Крепись, дорогая, – подбодрила Аманду миссис Аттани, женщина средних лет. – Твои страдания не вечны.
– А мне порой кажется, вечны, – улыбнулась в ответ Аманда.
– Грег, – миссис Аттани показала на сидевшего рядом с ней франтоватого парня лет семнадцати с изящными, под стать идеальному костюму, манерами, – мой первенец. Мне тоже казалось, когда я его вынашивала, что беременность никогда не кончится.
Грегор Аттани не встревал в разговор взрослых, лишь вежливо улыбался.
– Вы летите до Надежды? – спросил я ее, хотя ответ знал заранее, поскольку успел просмотреть в бортовом компьютере файлы с данными о пассажирах.
– Да, командир. Я защитила диссертацию в Массачусетсском технологическом институте и теперь собираюсь работать на сельскохозяйственной станции Восточного континента.
– А где ваш муж? – ляпнул я.
– Мужа у меня нет и никогда не было, – невозмутимо ответила миссис Аттани. Как это понимать? Шлюха она, или Грег является клоном? Скорее первое.
Вдруг Аманда ткнула меня локтем в бок. Но не из-за допущенной мною бестактности, как я было подумал. Она хотела привлечь мое внимание к подопечным Мелиссы Чонг за дальним столом. Они держались особняком, поскольку ни один пассажир не изъявил желания с ними сидеть.
Беспризорники галдели, таскали и пинали друг друга – в общем, вели себя вызывающе. Пока Мелисса призывала одних к порядку, другие беспризорники у нее за спиной стали бросаться булочками.
Я щелкнул пальцами. Ко мне тотчас же подошел стюард.
– Наведите порядок, – приказал я ему.
– Есть, сэр.
Стюард грозно навис над расходившимися подростками и в два счета их утихомирил.
– Доброе утро, сэр, – широко улыбаясь, приветствовал меня Алекс. Он нес вахту на мостике, удобно устроившись в кресле, – Как Аманда?
– Не очень хорошо, – поморщился я. – Мучается бессонницей.
До родов оставались считанные дни. Аманду часто навещал доктор Йосип Брос. Но больше, чем в ком бы то ни было, она нуждалась во мне, и я с удовольствием делал все, что мог. Я безропотно терпел приступы ее раздражительности, объяснявшиеся недомоганием.
– Может, выпьем по чашечке кофе, сэр? – зевнул Алекс. – Конечно, если не возражаете.
Во время дежурств есть не положено, но кофе побаловаться можно; тем более что один из дежурных остается на мостике и наблюдает за показаниями индикаторов, пока второй спускается в столовую.
– Кофе – это здорово! – согласился я.
– Секунду. – Алекс включил внутреннюю связь и приказал в микрофон: – Мистер Таер, в центр управления бегом марш!
Я решил не вмешиваться. Вскоре появился запыхавшийся Филип.
– Гардемарин Таер по вашему приказанию прибыл! – доложил он.
– Принеси нам две чашечки черного кофе, – приказал Алекс, не сводя глаз с дисплея.
Не в традициях космического флота гонять за кофе гардемарина. Скорее, это обязанность юнги. Впрочем, можно сгонять и гардемарина, но в порядке шутки, и новичка, не знакомого с корабельными порядками.
Филип хорошо это знал, но никак не выказал своей обиды и, бросив «есть, сэр», помчался выполнять дурацкий приказ.
– Не слишком ли круто? – спросил я Алекса, когда Филип скрылся за дверью.
– Наряды еще можно отработать решением задачек по навигации, а от этого упражнения не отвертеться.
И это говорит Алекс, мой друг?! Что за наглость! Я был в шоке.
– Как вы смеете так разговаривать с командиром?!
– Но я не хотел сказать ничего плохого, сэр, – удивился Алекс. – Не обижайся, пожалуйста.
– Алекс! – Я не мог толком объяснить ему, как он не прав. – Ты прямо помешался на своей мести!
– Разве? – после паузы спросил Алекс с таким видом, словно речь шла о сущем пустяке. – Возможно.
В это время появился Филип с двумя чашками дымящегося кофе.
– Спасибо, – поблагодарил я, принимая чашку.
– Пожалуйста, сэр. – Он протянул чашку Алексу, но тот, словно не замечая, уставился на экран дисплея. Филип терпеливо ждал.
Наконец Алекс, как бы нехотя, оторвавшись от экрана, соизволил взять у гардемарина чашку.
– Свободен, – скомандовал он Филипу.
– Есть, сэр. – Филип направился к выходу.
– Постойте, – окликнул я его. – Мистер Тамаров, прошу соблюдать офицерскую вежливость.
– Вежливость? – недоуменно вскинул бровь Алекс и, спохватившись, выпалил: – Есть, сэр, – после чего повернулся к Филипу: – Мистер Таер, благодарю за своевременную доставку двух чашек кофе. Не задерживаю вас больше. Можете идти.
– Есть, сэр. – Гардемарин бросил взгляд на наши напряженные лица и почел за лучшее ретироваться.
Первым тягостное молчание нарушил Алекс:
– Сэр, при всем уважении к вам осмелюсь заметить, что выговор лейтенанту в присутствии гардемарина не способствует дисциплине на корабле.
Ну и наглость! Будь я лейтенантом и позволь себе нечто подобное, немедленно предстал бы перед трибуналом. Что же происходит с Алексом? Отдает ли он себе отчет в своем поведении? Или просто потерял контроль над собой.
– Вы не заболели, Алекс? – спросил я его совершенно серьезно, без всякой иронии, скорее с тревогой.
– Нет! – выпалил он. – Вы унизили меня перед мистером Таером. Теперь он знает, что вы на его стороне.
– Будь вы гардемарином, я отдал бы вас под трибунал!
– Нисколько в этом не сомневаюсь, сэр.
Наши взгляды встретились.
– Мистер Тамаров, – сказал я ледяным тоном. – Дружба не дает право нарушать субординацию. Вы отстраняетесь на неделю от должности и освобождаетесь от несения вахты, пока не объясните своего непозволительного поведения. Приказ вступает в силу немедленно! Идите!
У Алекса не осталось выбора.
– Есть, сэр! – гаркнул он и вышел.
Я вскочил и зашагал по палубе, ощущая выброс адреналина в кровь. Постепенно мне удалось взять себя в руки, я сел в кресло и погрузился в размышления.
Еще одна вахта кончилась изгнанием офицера с капитанского мостика. Это уже стало недоброй традицией. В чем же дело?
– Дэнни, ты записал наш разговор? Мой друг Алекс вел себя неподобающим образом, и вряд ли запись об этом пойдет ему на пользу.
– Нет, хотя следовало бы. Здорово вы ему врезали! – с притворным восхищением воскликнул Дэнни.
Я мысленно обругал безмозглую машину.
Никаких происшествий во время вахты больше не было. В полдень меня сменили Вакс Хольцер и Рейф Трэдвел. Новенькая, с иголочки, форма Рейфа была тщательно отутюжена, пуговицы блестели. Это было его первое дежурство в ранге гардемарина. Закусив губу, Рейф внимательно смотрел на дисплей, проверяя, все ли в порядке.