Всё в ней потрясающее. Моё сердце пропускает каждый второй удар, пока я теряюсь в мечтах о том, чтобы снова быть с ней, но не в её чуждом плане о «сексе на одну ночь». Я хочу её полностью. Навсегда. Судьба змаев. Я знаю, что она та самая. Мы предназначены друг для друга. Я в этом так же уверен, как и в том, что солнце восходит по утрам. Без. Вариантов.
Она заканчивает жевать эпис, затем делает ещё один глоток воды. Вытирая влагу со лба, она поворачивается, поднимает свой рюкзак и кладёт его себе на плечо, затем хватает свой посох. Повернувшись, она выгибает бровь. Слова излишни, продолжаем поход.
Я много раз предлагал ей свою помощь. Чем ближе вечер, тем чаще она принимает моё предложение. Она всё сильнее устаёт. Я восхищаюсь её настойчивостью. Солнце уже низко над горизонтом, когда я вижу вдалеке очертания оазиса. Массивные деревья баоба тянутся высоко к горизонту, призывая нас двигаться вперед. Оазис — опасное место, но в то же время жизненно важное для любого охотника. Это источник воды, и он призывает к себе большую часть дикой природы Тайсса.
— Ты видишь его? — спрашиваю я, когда мы приостанавливаемся.
— А? — Лана задыхается, она наклонилась и положила руки на колени.
— Оазис, — говорю я, указывая вдаль.
Она выпрямляется и прикрывает глаза руками. Её брови сосредоточенно хмурятся, создавая очаровательную морщинку между бровями. Она опускает руки в стороны, качая головой.
— Нет, — говорит она, хмурясь. — Возможно. На горизонте есть тень, но это всё, что я вижу.
— Вот именно, — уверяю я её. — Мы уже недалеко, может быть, час пути.
— Когда мы туда доберёмся, будет уже темно, — говорит она, снова вытирая влагу с лица.
— Да, — соглашаюсь с ней.
Она вздыхает, перекладывая рюкзак на спину.
— Хорошо, давай сделаем это.
Она пошла, и тогда я чувствую это.
— Остановись! — шиплю я низким голосом.
Она оборачивается, вскидывая руки в воздух.
— Остановится? Зачем? — говорит она слишком громко.
Земля гудит под нами. В нескольких сотнях ярдов позади неё песок колеблется, вибрируя, полоса трясущегося песка поворачивает к ней. Мой желудок сжимается. Лана качает головой и снова поворачивается, чтобы идти дальше.
— Нет, — шиплю я, потянувшись к ней.
— Да что? — кричит она.
Бурчание песка усиливается, мои кости содрогаются. Линия зыбучих песков идёт прямо на неё. Наблюдая, как её глаза расширяются, она смотрит вниз, и её челюсть отвисает. Она посмотрела на меня, встречается со мной взглядом, затем её подбрасывает в воздух, когда земля под ней взрывается вверх и вниз.
Глава 6
Лана
Я лечу. Понятия не имею, что, чёрт возьми, происходит, но я взлетела. Чувствую, словно в момент взлёта, оставила свои внутренности на земле. Астарот говорил мне остановиться и замереть. Меня это чертовски выбесило, потому что мне жарко и я устала. Я хотела поскорее добраться до места, чтобы я могла уже лечь.
А тут это.
Что-то кричит, визг разрывает мои уши. Я кружусь кувырком, пока не вижу землю с высоты полёта. Всё замирает, когда я смотрю вниз. Будет больно.
Мой разум перебирает варианты. Как я могу спастись? Хоть какой-то вариант, где мне не будет больно? Сотня, а затем тысяча идей мелькают в сознании и улетают, как невозможные. Становится понятно — я в заднице.
Я делаю глубокий вдох, подтягиваю ноги к груди, запрокидываю голову, и время ускоряется.
Я сильно ударяюсь о землю, удар выбивает весь воздух из лёгких. Я не могу дышать. Вдох ничего не даёт. Мои легкие кричат от боли, не в силах вернуть необходимый им кислород.
Что-то щёлкает в моей спине. Боль пронзает всё моё тело белой вспышкой, подавляя отчаянную потребность дышать.
Каким-то образом я чувствую себя отделённой от своего тела. Я знаю, что мне конец, но на меня накатывает безэмоциональное спокойное чувство, будто это происходит с кем-то другим, а не со мной. Смотрю фильм, но не чувствую совсем. Странно. Песок, небо, песок, небо, мир вертится, как и её тело. Жизнь текла неплохо, так что, чёрт возьми, случилось?
Я врезаюсь в выступающий из песка валун. Это чертовски больно, но также возвращает к жизни мои лёгкие. Вливается воздух, облегчая жжение. Я полагаю, компромисс, ослепляющая боль от удара уменьшилась из-за благодарности за новый вдох.