— Биво, — говорю я. — Большое стадо, может быть от десяти до пятнадцати.
— Один из них мог бы прокормить нас несколько дней, — говорит она.
Я киваю. Еда — наша проблема номер один. Слишком многие из выживших с потерпевшего крушение человеческого корабля недееспособны. Они не могут охотиться. Они не смогли бы выжить без нашей горстки охотников, благодаря которым всё идет как надо. Припасы, которые они привезли с собой, истощаются, но Лана другая. С тех пор, как мы впервые организовали эти охотничьи вылазки, она с энтузиазмом участвовала в них. Моё сокровище стремится учиться, и я восхищаюсь ею, делая всё возможное, чтобы помочь её усилиям.
— Да, согласен.
— Дерьмо, — говорит она, оглядываясь через плечо. — Во что теперь ввязываются эти два идиота?
Я прослеживаю её взгляд и вижу, что они вдвоем приближаются к небольшой группе растений.
— Они должны держаться подальше от них.
Лана поднимается на ноги.
— Эй! — кричит она. — Вы двое, Бивис и Батхед, отойдите от них!
Я иду за ней, готовый помочь, но больше заинтересованный в том, чтобы дать им усвоить урок на собственном горьком опыте. Сесил оглядывается через плечо и усмехается, отмахиваясь от неё.
— Всё хорошо, — говорит он, указывая ножом в руке.
Они приближаются к селаги. Как и большая часть жизни на Тайссе, она опасна, но не так опасна, как многое другое. Это не убьёт людей, но, может быть, встряхнёт их.
Брайс приседает и тянется к одному из сухих коричневых листьев. Селаги выглядят иссохшими, но это часть их маскировки. Как только Брайс прикасается к нему, он вскрикивает от боли и удивления. Он пытается отпрыгнуть, но стебель селаги обвивается вокруг его руки, удерживая его на месте. Коричневые, высохшие на вид листья приобретают красноватый оттенок, когда растение выделяет яд на его кожу.
— Твою мать! Помогите! — кричит Брайс.
— Дерьмо, — говорит Сесил, бросаясь вперед.
Лана смотрит на меня, и я пожимаю плечами. Она качает головой, затем вздыхает.
— Блин.
Держа свой посох наготове, она бросается вперед и останавливается сразу за пределами досягаемости селаги. Она размахивает своим луковым посохом и бьёт им в середину растения. Оно отступает, опускаясь на рыхлый песок и отпуская Брайса. Брайс спотыкается и падает на задницу. Сесил хватает его под руки и тянет подальше.
Лана направляется к ним, всё ещё держа свой посох наготове. Я надеюсь, что она собирается ударить одного из них по голове. Я сомневаюсь, что будет хоть какой-то смысл для них, но это заставит меня чувствовать себя лучше.
— О чём вы, два идиота, думали?
— Оно выглядело так, будто мы могли бы его скурить, — говорит Сесил.
— Ты шутишь, что ли? — недоверчиво спрашивает Лана.
— Да? — говорит Брайс, пожимая плечами.
— Здесь всё пытается убить тебя, и всё, чего вы двое хотите сделать, — это накуриться, — говорит Лана.
— Что значит «накуриться»? — я уточняю.
— Это означает, что эти два придурка хотят погрузиться в эйфорию, вызванную травами, — отвечает Лана.
— Ах, для этого им понадобится корень корина.
Оба человека-мужчины смотрят на меня с открытыми ртами.
— Где его найти? — спрашивает Сесил.
Лана вскидывает руки:
— Какого черта ты вообще этого хочешь!
— Если ты немного покуришь, все расслабятся, и тогда всё станет проще, — пожимает плечами Брайс.
— Да, черт, она могла бы перестать беситься, если бы немного покурила, — говорит Сесил.
— В мире не хватит дыма, чтобы я перестала беситься из-за вас, — возражает Лана. — Мы здесь, чтобы работать, ты помнишь это? Ну, знаешь, накормить выживших. Тех, кто рассчитывает на нас в городе?
— Да, конечно, — говорит Брайс.
— Чёрт, ну что за зануда, — говорит Сесил.
— Клянусь, если ты скажешь это ещё раз, я сама разобью тебе голову, — говорит Лана.
— Хорошо, мы поняли, — говорит Брайс, когда Лана уходит.
— Неудивительно, что она была бродягой, — говорит Сесил себе под нос.
Лана останавливается, выпрямляется и крепче сжимает посох. Я вижу напряжение в её плечах. Она поворачивается и смотрит на двух людей, сидящих на песке.
— Что ты сказал? — спрашивает она, подчеркивая каждое слово.
— Что? — спрашивает Сесил. — Все это не знают.
Эмоции пробегают по её лицу, а в уголках глаз появляются слёзы. Она стискивает зубы, качает головой, потом поворачивается к ним спиной. Стеснение сжимает мою грудь, мешая сделать глубокий вдох. Я не знаю, о чём они говорят, но я бы причинил им боль за то, что они ранили моё сокровище.
— Мы должны охотиться, — говорит она, уходя.